Служим Отчизне

Пролетарская революция на Тереке развивалась тоже в сложных условиях. Князья, помещики, кулаки, духовенство, используя то обстоятельство, что в Дагестане был очень пестрый национальный состав населения, к тому же часто настроенный против русских чиновников, стремились направить эту вражду и против Советской власти. Казачья и горская контрреволюция создала так называемое терско-дагестанское правительство, которое поставило перед собой задачу добиться того, чтобы Терская область была отделена от Советской России. Им удалось сформировать довольно сильные отряды, возглавляемые опытными офицерами, и даже вызвать с фронта части «дикой дивизии» и некоторые казачьи полки.

1 марта 1918 года в Пятигорске открылся Второй съезд народов Терека. От имени трудящихся Осетии, чеченцев, ингушей, балкарцев, казаков и иногородних съезд провозгласил Советскую власть на Тереке. В Петровск-Порте (ныне Махачкала) рабочие и солдаты создали Военно-революционный комитет. Буржуазные националисты Дагестана во главе с имамом Гоцинским на своей чрезвычайной сессии объявили о непризнании Советской власти и о том, что отныне в Темир-Хан-Шуре (с 1922 года Буйнакск) будет монархия во главе с имамом Гоцинским. Однако Военно-революционный комитет ввел в Темир-Хан-Шуру отряды из городской и горской бедноты, и имам Гоцинский ушел со своими бандами в горы.

До Петровск-Порта ехали, а оттуда в Темир-Хан-Шуру сорок пять километров пешком. Навстречу нам шли раненые красноармейцы. Спрашиваем:

— Как воюете? Что за противник?

— Камнями бьют…

— Что это за война камнями?

Только потом мы узнали, что банды Гоцинского заманивали наши войска в ущелья, а сами, забравшись наверх, пускали оттуда камни. Те, падая, увлекали за собой другие — каменная лавина обрушивалась на красноармейцев. Многие погибли в горах от камней.

Позже приехали инструкторы и научили нас, как спасаться от этой беды: следовало лечь, прижавшись к основанию скалы, камни тогда пролетали не задевая.

Это была очень тяжелая война! Оборвались там с ног до головы. Горные тропы в несколько дней приводили в негодность нашу плохонькую обувь. Правда, мы скоро нашли выход: стали обертывать ноги войлоком и закручивать его проволокой. Мучило бездорожье. Вооружение, боеприпасы, продовольствие в горы можно было перевозить только на ишаках, а ишаков было мало, так что оружие чаще несли на себе, а продовольствие оставляли внизу, поэтому были, понятно, всегда голодные. Худо было и то, что, если уж ранили в горах, пиши пропало: никто тебя там не найдет, не окажет помощи.

Банда Гоцинского, хорошо вооруженная английским оружием и направляемая, как я уже говорил, из-за рубежа, творила страшные зверства. Всякими хитроумными, коварными приемами бандиты старались захватить в плен красноармейцев, связывали их и, поставив на колени лицом к восходу солнца, резали, как скот.

Командир одного из отрядов Гоцинского заявил начальнику гарнизона крепости Ботлих, что они хотят перейти на нашу сторону и желают сдать оружие. Их впустили в крепость, но вместо того, чтобы сдать оружие, бандиты перерезали всех, кто там находился, поскольку были вооружены лучше и значительно превосходили гарнизон числом.

В середине зимы получили мы приказ уничтожить противника, который, по имеющимся у командования сведениям, должен был на рассвете выступить из аула Гиргибиль. Чтобы лучше выполнить поставленную задачу, мы решили установить два пулемета на площадке, которая находилась на тысячу метров ниже того места, где располагался наш отряд. Спускались на канатах ночью. Темнота такая — подойди, бей по уху, не увидишь кто. Страшно, конечно: сорвешься — и конец. Но ничего, двадцать четыре человека во главе с комбатом Короваевым благополучно спустились. Установили пулеметы. Стало рассветать. Лежим около пулеметов, ждем, когда начнет выходить из аула противник. Есть хочется, терпенья нет. Вдруг слышим, командир взвода, наблюдавший в бинокль, говорит:

— Овец из аула выгоняют. Давайте чесанем по ним, есть больно охота. Парочку хоть…

Подошел командир батальона.

— Ни в коем случае! Себя обнаружим.

Овцы скрылись за поворотом горной дороги.

Бандитов так мы и не дождались. Заняли аул, но их и там найти не смогли. Только потом узнали, что они, вывернув шубы мехом наружу, встали на руки, сгрудились гуртом и таким образом вышли из аула.

С кое-кого из нас дознание снимали: как это так мы их проморгали! Дознание дознанием, а сами себя мы казнили не знаю как, ведь могли бы из двух пулеметов положить всех!

Я уже говорил, что мы сильно голодали в горах. Поели даже всех ишаков. Молодые, они на вкус хорошие, а вот старые — никуда. Однажды кто-то из красноармейцев принес колоду с медом. Все мы набросились на мед, наелись, а минут через двадцать криком кричали от боли в животе. Нельзя было, оказывается, после голодовки есть мед. С тех пор я его видеть не могу.

К весне с помощью вооруженных отрядов горской бедноты, рабочих Петровск-Порта, руководимых Военно-революционным комитетом, банды Гоцинского были разбиты и в Дагестане установилась Советская власть.