Служить театру честно. Записки артиста Мариинского театра

В Вагановском у нас урок «классики» был каждый день, в 9 утра, шесть дней в неделю, кроме воскресенья. Репетировали иной раз чуть не до позднего вечера, очень подолгу. Была репетитор, старая, злая. Если кто-то на репетиции разговаривал, могла подойти, схватить, и чуть не головой болтун вылетал из зала. Зато у нее была дисциплина. Как это сложно — когда полный зал детей — держать дисциплину. Спектакли и репертуар были разные. Мне лучше всего запомнился предвыпускной класс, когда Пушкин поставил на меня два номера. Один из них был, кажется, на музыку Массне, второй — уже упомянутая выше «Баядерка». Вообще, мы почти каждый день что-то репетировали или учили. Если не занят — стоишь сзади и учишь. Чтобы, если понадобится, тебя могли поставить на чье-то место, и ты мог встать и сделать. Очень мне запомнилась «Раймонда», потому что мы ее репетировали без конца. Наверное, в эти годы Сергеев ее и возобновлял.

Глава 3 В кировском театре

В 1957 году я окончил Вагановское училище и меня распределили в Кировский (Мариинский) театр. Работать сначала было очень трудно, потому что мы не знали репертуара, а репетиторы при этом были очень требовательные. Видео тогда не было. Приходилось спрашивать у кого-то «порядок», танцевальный текст, нюансы исполнения, запоминать все как можно лучше и быстрее, приспосабливаться.

Когда я только пришел в Кировский, поучаствовал в постановке «Каменного цветка» — первого большого балета знаменитого хореографа Юрия Григоровича. Григорович тогда только появился в театре и сразу заявил о себе. Константин Сергеев, как любой худрук, не очень хотел, чтобы Григорович ставил, и отправил его в командировку на Урал, изучать фольклор, сказки Бажова. Григорович вернулся и создал талантливый спектакль «Каменный цветок». И на постановочных репетициях было видно, что это очень интересный балет. «Каменный цветок» был очень популярен.

Меня в этом спектакле сразу поставили на поддержки, в номер под названием «Камни». Там много было сложных акробатических поддержек, похожих на те, что придумывал в своих постановках в 20-е годы Федор Лопухов. Может, и Григорович, и Эйфман у него их и брали. В «Каменном цветке» я поднимал то Тер-Степанову, то Алексееву (жену Бельского): брал балерину за ногу, за бедро, и носил практически по всей сцене, выполнял разные сложные «трюки». Всю хореографию Григорович сочинял на ходу. Если что-то не получалось, менял — пробовал в одном ракурсе, другом. Сначала меня в этом номере поставили в массу. У кого-то не получалось делать соло с поддержками. Спросили: кто может сделать? Я вызвался сразу, не зря у меня была оценка пять с плюсом по дуэту.

Юрий Григорович тогда еще сам танцевал. Это был великолепный артист — по-актерски интересный, с потрясающим прыжком. Он и еще один танцовщик тех лет с хорошего плие без разбега запрыгивали на рояль. Григорович был прекрасный исполнитель гротесковых ролей: Шут в «Ромео», в «Лебедином», гладиатор с сетью в «Спартаке». Он там даже кое-что от себя добавил — как будто бросает цветы под ноги перед смертью — и всегда шел на хорошие аплодисменты. Надо сказать, что в наше время люди очень серьезно относились к своим партиям и к актерским мелочам. Много работали над танцем, деталями и нюансами образа. В этом нам помогали опытные педагоги. Главным репетитором был Борис Васильевич Шавров — до прихода Константина Сергеева он считался в труппе танцовщиком «номер один». А жена Шаврова Елена Михайловна Люком давала солистам УРОК.

В 1957 году мы поехали в Москву на фестиваль, и там Григорович показал свой «Каменный цветок». В Москве было целое шоу, много событий. Были во время этих гастролей и разные нюансы. Мы выступали одновременно на трех площадках. Например, «Вальс» Шостаковича танцевали несколько пар: Кургапкина с Брегвадзе, Дудинская с Сергеевым, и кто-то еще — кажется, Шелест с Шатиловым. Площадки были разные. На одной был построен деревянный настил с гладким темным покрытием, блестящим, похожим чем-то на стекло.