Смайлик на асфальте

Брагин уселся на дешевый офисный стул, вплотную приставленный к столу, который между собой делили скромный маленький монитор и громоздкий принтер. Техника, как и мебель, была не просто устаревшей, а старой.

За соседним столом девушка в наушниках активно стучала на клавиатуре, на экране ее монитора виднелась характерная заставка форума. Третий стол с выключенным компьютером был свободен.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Зачем?

— Чтобы знать, как к вам обращаться, и чтобы завести карту. Или, если хотите, могу на карте написать «номер четырнадцать». Из всех людей, обратившихся в наш центр, только тринадцать не пожелали назваться, вы можете стать четырнадцатым.

Ясно, парень — шутник, но шутить Брагин расположен не был.

— Владимир Семенович, — буркнул он.

— Понятно. Любите Высоцкого или ваши инициалы начинаются на «в» и «с»?

— Хм…

— Как скажете… Ваш возраст?

— Пятьдесят пять.

Вопросы следовали один за другим, обычные и не совсем. С кем живет, где работает (тут Брагин честно сказал, что одинокий пенсионер), есть ли вредные привычки, приходилось ли обращаться к психологу или психиатру, чем болел и прочее, прочее.

— С вас еще пара тестов, а я пока отнесу анкету Кристине Константиновне. Когда закончите, вас пригласят.

Брагин удивленно поднял брови.

— А я думал, что специалист вы.

Парень улыбнулся одними губами, водянистые глаза оставались внимательными и серьезными.

— Когда-нибудь надеюсь им стать, — сказал он. — Я здесь на подхвате.

Тесты — укороченный личностный опросник и оценку тревожности — Брагин распознал «на раз», каждый год на службе проходил подобные. Едва он закончил с ответами, в противоположном конце помещения открылась дверь и на пороге показалась стройная женщина средних лет с распечаткой в руках. Кстати, довольно симпатичная женщина. Волнистые каштановые волосы заколоты на затылке в пышный пучок, очки в тонкой темной оправе, которые удивительно шли ее карим глазам. И ведь знает об этом, а иначе зачем очки, когда есть линзы?

— Владимир Семенович, прошу.

Кабинет Кристины Константиновны Астаховой — именно так значилось на дверной табличке — оказался под стать приемной: маленький, тесный, с такой же старой мебелью. Забранное решеткой окно без штор. Отличие было лишь в двух больших креслах, в одном из которых чуть не утонул Брагин, да еще запертом на ключ металлическом шкафу с картами пациентов, больше похожем на сейф.

Дома, продумывая визит к психологу, Брагин так и не решил, какой модели поведения будет придерживаться. То ли сразу сказать, что он бывший полицейский и ведет частное расследование (частным детективом представляться было опасно — вдруг она попросит лицензию, которой у него нет), или лучше обернуть дело так, будто он обычный клиент со своими неразрешимыми проблемами? Оба варианта имели свои плюсы и минусы.

Брагину и раньше приходилось иметь дело с психологами, но те специалисты были «свои», «из органов». И визиты те вряд ли можно было назвать добровольными. Мало того, что личный состав периодически пропускали через сито тестов, чтобы вовремя выявить проблемы с психикой, так после каждого применения оружия или жалобы задержанных сотрудники направлялись на «спецбеседы». Огромные нагрузки, каждодневная встреча с насилием, угроза жизни — да мало ли от чего могла слететь крыша. Срывы среди полицейских, к сожалению, случались. И тогда тот, кто должен пресекать насилие, сам становился его орудием. Вовремя не распознанные проблемы приводили к личным трагедиям. Сколько распавшихся семей, сколько изломанных судеб…

С годами у Брагина выработалась «верная» модель поведения в кабинете психолога. Психолог — он ведь тоже человек и к нему можно найти подход. «Да, я применил оружие, но другого выхода не было… Нет, я не испытываю эйфорию от своего поступка, если бы мог, обошелся без стрельбы… Нет, я не казню себя за это… Сплю нормально, отвращение к оружию не испытываю, смогу применить, если в будущем возникнет необходимость». От пожилого, опытного мента психолог подсознательно ждет именно эти слова, их он и получает. После чего оба расходятся с чувством глубокого удовлетворения.

Но сегодня все было иначе.

— Не так я представлял себе кабинет психолога.

Подполковник, усевшись в кресло, без стеснения оглядывался по сторонам.

— Наверное, по голливудским фильмам? — Кристина Константиновна устроилась во втором кресле, изящно скрестив стройные лодыжки. Ее голос звучал иронично. — Мягкая кушетка, пушистый ковер… В частных клиниках сейчас и у нас примерно также. В тех, где скучающие жены бизнесменов ищут потерянный смысл жизни. Здесь же все иначе, здесь нет ни кожаных диванов, ни пушистых ковров, ни долгих бесед. Мы не можем себе это позволить. Вернее, не можем позволить, чтобы все это оплачивали наши клиенты. К нам обычно обращаются те, кто уже оказался у опасной черты, с деньгами у них бывает совсем негусто.

— Но на зарплаты-то персоналу хватает?

— Вы смеетесь? Ребята работают почти на голом энтузиазме, а я и юрист за свои два дня в неделю вообще ничего не получаем.