Смерть домохозяйки и другие тексты

Но когда прочитана последняя страница и читатель наконец прозревает суть замысла, на него накатывает чувство благодарности. Читатель понимает, что он не безумен и не болен. И так он становится своим в кругу прустопоклонников.

Немного найдется литературных произведений, которые породили столько же сравнений, сколько роман Пруста. Большинство этих сравнений исходит от самого автора. Так, однажды он сравнил свой роман с залатанным платьем. Возможно, в таком случае его вдохновительницей стала служанка Франсуаза и Пруст писал свой роман так же, как служанка чинила платье?

В другой раз Пруст сравнил свой роман с телескопом – телескопом, направленным на время. Как телескоп позволяет увидеть звезды, невидимые невооруженному глазу, так и его книга делает подсознательные феномены «видимыми» для сознания.

В третий раз Пруст сравнил свой роман с кладбищем. Все те реальные люди, которые послужили прототипами для персонажей романа, давно позабыты, поэтому «книга – это большое кладбище, где на многих плитах нельзя уже прочесть стертые имена».

Итак, роман как залатанное платье, телескоп, кладбище. Эти широко известные сравнения я оставлю на потом. Когда Пруст еще только задумывал свое будущее творение, он представлял его себе в виде готического собора. Идею он позаимствовал у Джона Рёскина, английского теоретика искусства и знатока архитектуры. Рёскин писал, что готический собор – это «библия в камне», и его нужно «читать» так же, как мы читаем книгу. Собор как книга, книга как собор – какое великолепное сравнение! Когда Пруст стал немного старше, это сравнение уже казалось ему претенциозным. Тем не менее это не помешало собору превратиться в клише в контексте его романа.

В любом случае легко понять, почему роман Пруста породил и продолжает порождать столько сравнений – и среди читателей, и среди критиков. Так, один критик сравнил «В поисках утраченного времени» с ковром, другой – с космическим кораблем. Конечно, такая бесформенная, необъятная, неподъемная история нуждается в какой-то дефиниции.

Но вот на днях мне попалось на глаза сравнение, которого я не встречала раньше. Роман Пруста – все четыре тысячи страниц – сравнивался с майонезом.

Что такое майонез? По определению, майонез – это соус. Это нелегко произнести, но против логики не попрешь. Раз майонез – это соус, то роман «В поисках утраченного времени» – это соус. Кое-что объясняет нам поваренная книга издательства Bonniers 1960 года:

Отличительная черта и гордость классической французской кухни – это насыщенные вкусом, богатые и одновременно легкие соусы. Как правило, приготовление этих соусов по традиционным рецептам является процессом трудоемким, занимает много времени и требует множества ингредиентов. Субстанция готовится несколько часов, смешивается с другими заранее приготовленными отварами, затем выливается на мелко порезанные овощи, предварительно обжаренные в муке, и процеживается. Затем в полученную массу добавляется вино, после чего масса протирается через ткань. В самом конце добавляется масло.

На первый взгляд, уже этого более чем достаточно.

Но поваренная книга так не считает:

Полученный таким образом соус – лишь основа, которая в свою очередь дополняется различными отварами и специями, и готовится с добавлением яичного желтка, сливок и масла.

Кажется, я начинаю понимать. Суть аналогии, что называется, лежит на поверхности: нечто французское, требующее массы усилий, амбициозное, отнимающее кучу времени, испытывающее наше терпение, приносящее удовольствие, как следует сдобренное маслом, требующее большой предварительной подготовки и таящее в себе постоянную угрозу грандиозного провала.

Велико искушение объявить, что вот он, рецепт, у нас в руках! Рецепт, описывающий то, как Пруст создавал свой роман, и в еще большей степени – то, как мы, читатели, сражаемся с его романом: это требует времени, большой подготовки и, само собой, усилий.

Весьма вероятно, что Прусту сравнение с соусом понравилось бы. Сам он видел сходства между своим романом и удавшимся рагу из баранины. Это видно из его письма кухарке Селине Коттен: