Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

Кухарка, тучная женщина лет пятидесяти, производила странное впечатление. Широкое лицо, тёмные с проседью волосы и испуганные глаза — то ли за свою дальнейшую судьбу, то ли по иной причине.

— Иван Самуилович… простите, — она смахнула слезу краем фартука, — ой, что деется… Господин полицейский, найдите вы этих супостатов. Такого человека… — и заплакала.

— Ты успокойся, господина Иващенко уже не вернуть, а вот злодеев, что его жизнь забрали, мы непременно найдём, — утешал кухарку Владимир Гаврилович.

— К Ивану Самойловичу по четвергам приходили барышни. Одна ли или разные, мне неведомо, но он нас с Петром на полдня отпускал. Это, стало быть, чтобы мы ненароком с дамой не встретились.

— Значит, даму или дам ты узнать не сможешь?

— Само собой, не смогу.

Пётр тоже добавить к сказанному ничего нового не мог, только пустил слезу по такому хорошему барину.

— А бабы, звиняйте, барин, дамы не столь стеснительны сами были, раз уж к холостому мужчине запросто ездили.

Но было ещё одно обстоятельство, даже два: билет внутреннего займа и перстень с гравировкой «Е.И.Е.». Что первое, что второе можно проверить только в сыскном отделении.

III

1

Николай Семёнович вернулся от господина Горчакова в приподнятом настроении.

— Владимир Гаврилович, — заявил он почти с порога, — Андрей Николаевич нападавшего опознал по фотографической карточке. Это именно тот, который был у нашего Горчакова.

Филиппов мог бы телефонировать главному инспектору, состоящему при Министерстве путей сообщения, и пригласить для опознания, но был так увлечён новой версией, что счёл самым правильным отправить с фотографической карточкой чиновника для поручений.

Дверь отворил понурый Ефим, но, увидев Николая Семёновича, почему-то обрадовался.

— Барин, — в голосе звучала неподдельная искренность, — Андрей Николаевич дома, но находится, как он говорит, в состоянии, как её, ипохондрии. Во, пока выговоришь, язык сломаешь. Приказал никого не принимать.

— Так ты, голубчик, доложи.

— Так не велено.

— Ты меня не зли. Я не за милостыней явился, а по служебному делу. Доложи, что пришёл чиновник для поручений при начальнике сыскной полиции Власков. И быстро мне!

Не прошло и минуты, как Ефим вернулся.

— Следуйте за мной.

Хозяин поднялся из-за рабочего стола и кивнул головой в знак приветствия.

— Простите за мой домашний вид, — Горчаков выглядел стройным даже в толстом халате, — но я не хочу никого принимать. — На левой стороне его лица расплылся тёмный, почти чёрного цвета синяк. — В таком виде я не стал появляться на службе, и министр проявил ко мне участие, разрешил остаться дома.

— Андрей Николаевич, — Николай Семёнович расстегнул пальто, — я к вам на несколько минут, сами понимаете, что дознание иной раз требует беспокойства.

— Понимаю.

Власков достал из кармана пиджака конверт с фотографией убитого и потянул хозяину квартиры.

— Не будете ли вы так любезны сказать, знаком ли вам этот человек?

Горчаков достал из конверта фотографическую карточку, взглянул на неё и изменился в лице.

— Это труп? — спросил он внезапно осипшим голосом.

— Увы. Так вы узнаёте этого господина?

— Да, это тот, кто бил меня, — Горчаков указал рукой на опухшую щёку, — и пытался меня убить. Значит, вы его?.. — Андрей Николаевич поднял удивлённый взгляд на чиновника для поручений.

— Нет, — коротко ответил Власков, — мы всегда имеем указание брать преступника живым, даже если он сопротивляется. Здесь иной случай — при ограблении ещё одной квартиры хозяин, обороняясь, убил этого бандита.

— Убил?

— Так уж стряслось.

— Значит, нападение устроили одни и те же люди, — с удовлетворением произнёс Владимир Гаврилович. От полноты чувств начальник сыскной полиции даже поднялся и прошёл по кабинету, — но не только это важно, — Филиппов остановился. — Знаете, Николай Семёнович, есть ещё одна хорошая новость. Вот не знаю, как к ней относиться. В карманах убитого преступника найден билет внутреннего займа с номером, якобы сгоревшим в пожаре на квартире господина Елисеева.

Власков присвистнул.

— Вот так поворот!

— Николай Семёнович, — Владимир Гаврилович выдвинул ящик стола, достал перстень и протянул Власкову, — а теперь посмотрите на гравировку.

— Е. И. Е. — раздельно выговаривая каждую букву, произнёс чиновник для поручений Власков и поднял непонимающий взгляд.

— Ах да, вы же, видимо, не знаете. Бережицкий вёл дело о пожаре в квартире одного купца, так вот, гравировка может означать инициалы пострадавшего — Егора Ивановича Елисеева.

— Дела связаны? — Николай Семёнович наморщил лоб.

— Вполне возможно, хотя… — Владимир Гаврилович не договорил и взялся за ус. — Не верю я, Николай Семёнович, в такие совпадения. Но даже если преступник у нас один, то всё равно хочу в этом убедиться. Съезжу к господину Елисееву. Может быть, он что-то сможет прояснить.

С экспертом Брончинским начальник сыскной полиции столкнулся в дверях.

— Я к вам, Владимир Гаврилович!

— Вижу по вашему озабоченному лицу, что есть новости?

— Есть, но не будем же мы о них говорить в дверях.