Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

— Ты говоришь, что приятелей у Григория не было, но, видишь ли, Ульяна… — Филиппов снова протянул карточку кухарке. — Тебя ничего не смущает на портрете?

Женщина робко взяла карточку и сразу же закрыла рот ладонью.

— Он здесь как будто…

— В том-то и дело, что не «как будто», Ульяна.

— Он… — кухарка сглотнула слюну, — мёртв?

— Мне хотелось бы сказать иное, но увы, у меня служба такая — иногда приносить людям трагические известия.

Кухарка выронила из рук карточку, закрыла ладонями лицо. И по её мелко трясущимся плечам начальник сыскной полиции понял, что слёз в этот раз ей сдержать не удалось.

2

На Ропшинской, в квартире заведующего паспортным делопроизводством творился сущий бедлам. Гувернантка не могла справиться с пятью детьми в часы, когда госпожа Суворкова уезжала с визитом к престарелой матушке.

Николаю Семёновичу открыла дверь средних лет горничная, не утратившая девичьей красоты. Густые волосы обрамляли лицо, на котором светилась приятная улыбка и ярко-голубые глаза.

— Простите, но Василий Андрианович убыли на службу, а Наталья Николаевна навещают госпожу Иванову.

— Что у вас так шумно? — поморщился Власков.

— Дети, — улыбнулась женщина.

— Такое ощущение, что у вас целый табор.

— Всего лишь пятеро. Что вам угодно передать Василию Андриановичу?

— Передай мою карточку, — Николай Семёнович протянул визитку, — и проси телефонировать господину Филиппову, начальнику сыскной полиции.

3

— Что он сделал? — наконец нашла в себе силы произнести Ульяна.

— Григорий участвовал в ограблениях квартир, и при одном из них был, увы, убит.

— Гриша, Гриша, — закачалась из стороны в сторону Ульяна, — Гришенька мой, я же тебе говорила, я же тебя предупреждала, что доведёт тебя такая жизнь до беды. Вот и обрушилась она на нас с тобой. Детонька моя!

Владимир Гаврилович не пытался успокоить женщину. Знал: пока не выговорится сама, пока не придёт сама в чувство, что-либо говорить бесполезно, тем более слова сочувствия.

Ульяна замолчала, кусая бескровные губы.

— Он сразу… умер.

— Если ты о том, что… Нет, он не мучился.

Женщина почему-то облегчённо вздохнула, потом начала говорить:

— Гришенька родился маленьким и болезненным. Повитуха сразу мне сказала, что и недели не проживёт, но я его выходила. Ночами не спала, слёзы над ним проливала, даже его отец… Ушёл от нас в первый месяц, только что и осталась Гришеньке его фамилия и имя отеческое. Я все силы на сына положила, а он матросом захотел стать. В Выборг уехал, но чуяло моё сердце, что добром это не кончится. Поверите, сердце за него болело. Меня к себе не приглашал, мысли мне нехорошие приходили, но я гнала их прочь. Как сыну-то не верить? Вот и… Потом он в столице появился. Я один раз на рынок шла, а он мне навстречу с франтом каким-то. Тот приятель его сразу в подворотню шасть, когда я Гришеньку позвала. Сперва он отнекивался, что в Выборге, мол, и продолжает жить, но сердце материнское не обманешь. Вот тогда я и поняла, что связался он с неподходящими людьми. Отец-то его тоже из бандитского роду, всё время куда-то исчезал, да с деньгами домой ворочался. Лёгкие деньги легко и уходят, вот… Что говорить, зарезали Перинена в один зимний день. Как и сейчас Гришеньку, — теперь Ульяна не проливала слёз, а безучастно смотрела на стол. — Гнилое яблоко сразу загнивает, а сыну моему, видимо, нужно было время. С месяц тому, а может меньше, ей-богу, не припомню, понадобились Гришеньке большие деньги, говорил, что, если к сроку не отдаст, так порешат, как отца его. А здесь я как услышала про эти чёртовы билеты, так сразу и смекнула, как сыночка из беды вытащить. У Егора Ивапыча денег куры не клюют, так чего ему…

Вот я и придумала, как надо сделать. Послала мальца с запиской, чтобы Гриша с керосином пришёл. К той поре мальчик мой уже в столице жил. Остальное вы, барин, знаете. Что сейчас скрывать? Мне без сына жизни нет.

— Не жалко хозяев, ведь столько лет подле них? — спросил Филиппов.

— Барин, кого бы вы больше пожалели — чадо, которое родили и выходили, или хозяев, которые деньги тратят невесть на что. Вы думаете, мы там слепые и не видели, как Елизавета Самойловна шашни за спиною хозяина крутит, а он тысячи зараз в карты просаживает?

— Стало быть, приятелей сына ты, Ульяна, не знаешь?

— Нет, — она покачала головой.

— Может быть, он упоминал имена какие?

Женщина дотронулась рукой до щеки.

— Когда Гришенька мне жаловался на долги свои, то как-то сказал: «Вот приедет Митька Весёлый, так он веселье всем устроит», и ещё: «Тогда все мои недруги вздрогнут».

— Митька Весёлый? — переспросил начальник сыскной полиции.

— Так его и назвал.

— Ты, Ульяна, упоминала про шашни Елизаветы Самойловны…

— Так и есть. Муж, как говорится, узнаёт о таком последним, наша-то барыня по вторникам к одному ездила, а по четвергам к другому. И выезжала она, чтобы ровно в двенадцать у полюбовников быть. Тьфу ты, прости меня господи!

— Может, ты имена их знаешь?

— А что их знать? Они ж с нашим хозяином в карты играют.

— Андрей Николаевич и Иван Самсонович?

— Что спрашивать, если сами знаете?

— А ещё были?