Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

— Не могла сказать, что меня нет?

— Николай Константинович, вы же сами велели никому не отказывать и докладывать о посетителях вам.

— Ладно уж, зови, — кивнул раздражённо артист.

Вошедший был невысокого роста, нельзя сказать, что тучным, но с лишней долей веса.

— Господин Преображенский, разрешите представиться: Владимир Гаврилович Филиппов, начальник сыскной полиции столицы, — и вошедший наклонил голову. — Ради бога, простите за вторжение и за то, что вам помешал. Но увы, дела службы привели меня к вам.

«При чём здесь сыскная?» — опять мелькнуло в голове хозяина. Он вдруг осознал, что продолжает держать в руках бокал и бутылку. Быстро поставил их на стол и непроизвольно спрятал руки за спиной, словно полицейский вот-вот застегнёт на его запястьях наручники.

— Вы меня уже знаете, — скромно потупившись, выдавил из себя артист, — Николай Константинович Преображенский.

— Рад знакомству, — Владимир Гаврилович улыбнулся.

— А уж я как рад, — язвительно произнёс хозяин, но тут же сменил тон: — Чем могу быть полезен столь серьёзному учреждению?

— Позволите? — Филиппов указал на стул.

— Простите, что сразу не предложил, — словно бы оправдываясь, сказал Преображенский, — слишком уж неожиданный ваш визит.

— Ещё раз прошу извинить за вторжение, но приходится беспокоить столь важных персон по нашим делам.

— Я вас слушаю.

— Николай Константинович, дело, по которому я явился к вам, сугубо личное… — «Неужели всё-таки киевлянка, как бишь её?» — Преображенский заёрзал на стуле, словно нашкодивший мальчишка. — Оно касается одной вашей знакомой дамы. — «Вот и началось».

— Простите, но я не совсем понимаю. Сыскная полиция и дама? — Николай Константинович пожал плечами, стараясь не выдать своего волнения.

— Вам знакома Елизавета Самойловна Елисеева?

— Конечно! — чуть ли не во весь голос вскричал артист, и Филиппов так и не понял того выражения радости, что появилось на лице хозяина.

— Как мне известно, госпожа Елисеева бывает у вас по средам?

— Да, — Преображенский спохватился, — нет, — и окончательно смутился.

— Николай Константинович, я понимаю вашу обеспокоенность, — «Обеспокоенность? Да мне нет дела до Лизы, лишь бы не выплыла киевская история. А этот господин Елисеев… рогатый пень», — хозяин сделал вид, что внимательно слушает. — И наш разговор не выйдет из этих стен, — Филиппов опять улыбнулся и обвёл в воздухе рукой круг.

— Я доверяю вашему слову.

— Но и вы мне доверьте всю правду.

— Хорошо.

— Так вы знакомы с Елизаветой Самойловной Елисеевой?

— Да, — с тяжёлым вздохом сказал артист.

— И она бывает у вас по средам, — после очередного вздоха Преображенского Владимир Гаврилович напомнил: — Николай Константинович, мы с вами уговорились говорить только правду.

— Да, но понимаете, честь дамы…

Теперь поморщился начальник сыскной полиции.

— Николай Константинович, меня не занимают ваши отношения с дамами, я расследую преступление…

— Что-то случилось с Лизой? — прервал Филиппова артист.

— Насколько я знаю, ничего, и даже её супруг не догадывается о вашем… близком знакомстве.

— Да, господин Филиппов, если мы говорим откровенно и мои слова не выйдут за стены этой комнаты, здесь я полагаюсь на вашу порядочность.

— Можете на меня положиться.

— Лиза бывает у меня по средам, как вы, очевидно, уже извещены ранее.

— Госпожа Елисеева прибывает к вам в полдень?

— Совершенно верно.

— В квартире, кроме вас, в это время бывает кто-нибудь?

— Нет, горничную я отпускаю. Ну, вы понимаете… мне не нравится, когда сторонние глаза видят моих гостей.

— То есть у вашей… — Филиппов хотел сказать «любовницы», но сдержался, — близкой знакомой есть ключ от вашей квартиры?

— Да.

— В прошедшую среду вы с ней встречались?

— Да.

— И никаких происшествий не случилось?

— А какие должны были случиться происшествия? — насторожился артист. — Лизу выследил её муж? — высказал догадку Преображенский, но тут же сообразил, что если господин Елисеев смог узнать о её связи, то мог её… И тогда сыскная полиция ведёт дело о кровавом злодеянии на почве ревности. — Господин Филиппов, она жива?

Владимир Гаврилович не сразу сообразил, к чему такой вопрос, но потом улыбнулся.

— Жива, жива. Дело, которое я расследую, только косвенно касается вас. Господин Елисеев, я думаю, даже не догадывается о ваших отношениях. Здесь дело в следующем, — и начальник сыскной полиции рассказал, что ему стало известно о готовящемся налёте преступников на квартиру господина Преображенского в тот час, когда у него в гостях будет Елизавета Самойловна.

— Вы полагаете, что Лиза причастна к этому преступлению? — глаза Николая Константиновича можно было мерить полтиной.