Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье

— Помоги, Господи, в начинании моём, ибо моё дело праведное.

Потом осмотрелся.

Ничего подозрительного не заметил — ни сторонних экипажей, ни телег, ни каких бы то ни было людей.

Тишина.

Алексей улыбнулся, припомнив, что вот там, впереди, — Старообрядческое кладбище, которое напоминает о бренности бытия. А вот в той стороне прогудел тягуче и сипло паровоз, выпуская пар и словно бы свидетельствуя, что жизнь продолжается и люди спешат по своим нерешённым делам.

Так и он.

Пока жив и…

— Именно, пока, — опять прошептал он и посмотрел по сторонам. Совсем скоро должна подъехать Мария.

За ней никто не следовал. Или это только ему показалось? А на самом деле начальник сыскной полиции слишком хитёр, чтобы вот так вот, не за понюшку табаку выпустить из своих лап пойманных…

преступников, с некоторой мысленной запинкой договорил про себя Вершинин. Нащупал револьвер, засунутый за ремень. Металл не холодил руку, а казался тёплым, и рукоять заняла отведённое место в ладони.

Дом в один этаж взирал на Алексея чёрными провалами, словно живое существо, лишившееся зрения. Навес слегка покосился над крыльцом, со ступеней которого был сметён снег.

Только сейчас Вершинин посетовал, что не выпал зимний белый покров. Можно было по оставленным следам понять — никто здесь не шатался или всё-таки побывал?

Алексей уже давно решил, что встретит свою суженую на пороге, и теперь направился к дому, чтобы через окно следить за дорогой. По Митрофаньевской иногда проезжали крестьянские подводы, тянулись с рынков после продажи сена, дров, мяса, молока или творога. Но никому из них не было дела до одноэтажного бревенчатого дома, стоящего в стороне от дороги, до человека, теряющегося в сгущающемся сумраке.

— Это хорошо, — прошептал Вершинин и обмер. Рука скользнула под одежду, и пальцы сжали рифлёную рукоять револьвера.

За стеклом одного из окон, в глубине комнаты, виднелись отсветы пламени.

Сердце застучало так, что его биение отдалось в висках.

Алексей уже не мог рассуждать здраво, и против воли, крадущимися шагами на одних носках, приблизился к окну. Заглянул, прячась, вовнутрь, но ничего подозрительного не заметил — только огонь в печи.

Начал открывать дверь, которая, на его несчастье, натужно заскрипела.

11

— Владимир Гаврилович, уже битый час стоим, как истуканы, — посетовал Мечислав Николаевич. — Может быть, приблизимся к дому?

— Рано, — зажал губами ус Филиппов, — он может нас заметить. Вы задержали коляску с Серебринской?

— Задержали, — чиновник для поручений тяжело вздохнул, — в начале Митрофаньевской. Едва поспели.

— Вижу по вашему состоянию, что не совсем удачно?

— Это как сказать, — Мечислав Николаевич позволил себе скривить губы в улыбке. — Актриса держалась молодцом, но когда вышла из коляски… С ней случилась форменная истерика.

— Понятно. Надеюсь, вы её успокоили?

— Эта честь досталась Леониду Константиновичу. Так что он общался с актрисой. Слишком нервической она оказалась. Теперь к нашим делам, Владимир Гаврилович, — Кунцевич сказал более настойчивым тоном, словно хотел взять ход операции в свои руки, — уже смеркается, да и не заметит он нас. Вершинин ждёт свою подельницу со стороны дороги. Да и не бегает же он из комнаты в комнату, — уже раздражённо произнёс чиновник для поручений.

— Не бегает, — подтвердил начальник сыскной полиции, — но случайность играет в нашем деле тоже не последнюю роль.

— Тоже верно.

— Вот именно, — сощурил глаза Владимир Гаврилович, но всё-таки распорядился, чтобы приехавшие с ним агенты обошли дом с двух сторон и остались с тыльной стороны.

12

Алексей чуть было не выстрелил в чёрную тень, которую освещало пламя, падавшее из приоткрытой дверцы.

— Ой! — с испугом произнёс детский голос.

— Что ты здесь делаешь? — спросил недоумённо Вершинин, пряча за спиной револьвер.

— Так мне отец велел. Вы ж, барин, дом выстудите, а нам потом…

— Ясно, — покачал головой Алексей, вытирая со лба выступивший холодный пот. Едва на душу грех не взял, хорошо, что не выстрелил. Хозяин дома мог бы предупредить о том, что будет посылать мальчишку печь топить.

Вершинин подошёл к печи. Прежде чем протянуть руки к теплу, спрятал пистолет.

— Ты иди, — произнёс он, прикусив губу.

— Да? — мальчишка вскочил на ноги. — Так я того, побёг, — то ли вопрос, то ли утверждение.

— Беги.

Спиной почувствовал, как мальчишка взялся за ручку двери.

— Ты чего свечу не зажёг?

— Батя не велел, нечего, говорит, деньги изводить. В темноте, говорит, посидишь.

— Ясно, — ещё раз сказал Алексей, потом резко обернулся, сверкнув в тусклом свете огня глазами. — Тут подле дома никого не видел?

— Не-а, — замотал головой мальчишка. — Ну, я пойду?

— Иди уж.

Мальчишка, открыв дверь, обернулся.

— Тут видел недавно двоих…

— У дома? — перебил Вершинин.

— Не-а, — покачал головой сорванец, и махнул рукой куда-то в сторону, — там, у дороги. Стояли и смотрели на дом, я уж испугался, что решили поживиться, а я тут один…

— Куда они подевались? — снова перебил Алексей.

— Пока дверь запирал, они и исчезли… Ну, я пошёл, — и затворил за собой дверь.