Смерть и козий сыр

– Да. – Ричард никогда еще не слышал, чтобы Валери говорила настолько серьезно. Все снова расселись по местам, и она продолжила рассказывать, шагая по проходу и полностью приковав к себе всеобщее внимание: – Как я и упомянула, первым об ограниченной возможности Гроссмалларда догадался Ричард, тем самым получив главную зацепку. – Она улыбнулась напарнику, опять заставив его остро ощутить собственную неосведомленность. Несмотря на все похлопывания по спине и похвалы, он не понимал, что на самом деле происходит. – Он сообщил мне, как они с семьей отправились на ужин в ресторан Les Gens Qui Mangent, где месье Гроссмаллард, флиртуя с женой Ричарда, сделал комплимент ее духам, хотя…

– Она не пользовалась парфюмерией! – возбужденно воскликнул он.

– Именно. Это показалось мне странным.

– У Клер от духов аллергия.

– О, и у меня тоже! – добавила Джинни.

– Нет, – в голос Валери закрался намек на нетерпение, – я о том, что Гроссмаллард все выдумал. Большинство женщин пользуются парфюмерией, и ложь показалась ему уместной. Но зачем так поступать? Если только не хочешь скрыть свою неспособность различать запахи.

– Вот почему ему никак не удавалось правильно приготовить десерт без помощи моей бедной Анжелики. А еще – не получилось распознать подмену натурального козьего сыра на веганский. Мы давно уже знаем об этом мадам. Нарушение обоняния, да.

– Не совсем так, сенатор. Себастьен Гроссмаллард сам вмешался в рецептуру десерта.

И снова шеф-повар никак не отреагировал на обвинение, однако все остальные начали изумленно перешептываться.

– Но зачем ему так делать, мадам? Это же бессмысленно! – воскликнул комиссар.

– Потому что данный поступок показался Гроссмалларду самым разумным. Он решил, что, раз не может приготовить десерт идеально, нужно намеренно испортить его и скрыть свои недостатки, свалив все на саботаж.

– С какой стати тогда вообще пытаться воссоздать десерт? – справедливо заметил Гай Гарсон, который до того молчал.

– Август Татильон – вот причина. В своих попытках вернуть отцу былую славу Карин позвала на открытие ресторана представителей всех возможных средств массовой информации. Включая известного критика, который бы ждал фирменного блюда шеф-повара. У Гроссмалларда просто не осталось выбора.

– Я старалась сделать как лучше, – тихо произнесла Карин с печальным выражением лица.

– Если Гроссмаллард сам испортил десерт, то зачем тогда убил Менара? Они же были сообщниками! – Новый аргумент комиссара явно вызвал отклик среди аудитории, и все снова принялись одновременно переговариваться.

– Мой отец не был ничьим сообщником! – Хьюго Менар в ярости вскочил на ноги.

Элизабет пыталась усадить его обратно и тянула за рукав. На ее лице отчетливо читалось: «Какая теперь разница?»

Валери дождалась, пока шум слегка утихнет, и откликнулась:

– Согласна, они не были сообщниками. Вы поставили сыр согласно заказу Гроссмалларда. То есть веганский. – Успокоенный Хьюго сел, и она продолжила: – Фабрис Менар предупреждал вас не ввязываться в дела известного шеф-повара, но вы решили воспользоваться выпавшим шансом продвинуть новую линейку продукции.

– Отец казался мне старомодным, – грустно покачал головой Хьюго. – Я думал, что он будет гордиться мной, если веганский сыр станет пользоваться успехом.

– Тогда… – голос Лапьера звучал устало, – я ничего не понимаю. Вы намекаете, что Себастьен Гроссмаллард убил первую жертву, Фабриса Менара, за то, что тот не продал заказанную веганскую продукцию, хотя это сделал его сын? Какой в этом смысл?

– Вот только, комиссар, первой жертвой стал не Фабрис Менар. А Анжелика Ройер.

Глава тридцать шестая

Потребовалось некоторое время, чтобы вызванный заявлением переполох улегся и в помещении установилась напряженная тишина. Ее нарушила Карин.

– Моя мать покончила жизнь самоубийством, – прошипела она, словно готовая к прыжку змея.

– Убийство, самоубийство – иногда они ничем не отличаются, видите ли, – отозвалась Валери.

Ее безразличный, холодный тон возмутил собравшихся, чьи эмоции она не учла, и Ричард почувствовал себя обязанным отвлечь всеобщее внимание, выступить нейтрализатором вкуса, так сказать.

– Думаю, мадам д’Орсе подразумевала нечто похожее на ситуацию Алека Гиннесса из фильма «Ужин с убийством» тысяча девятьсот семьдесят шестого года. Я перефразирую: «Она убила себя, а не просто покончила с жизнью, из-за ненависти к себе».

Объяснение Ричарда успешно отвлекло внимание от мнимой черствости Валери, однако теперь все таращились на него и гадали, не свихнулся ли он по примеру бессвязно бормочущего сейчас Себастьена Гроссмалларда.

– Нет, Ричард, я имела в виду совсем другое, – прокомментировала Валери.

– О, что ж…

– Я хотела сказать, что твоя мать, Карин, могла совершить самоубийство, а могла быть и убита. И все же, если кого-то подтолкнули к суициду, это тоже можно считать преступлением. Верно?

Комиссар Лапьер, который не сводил глаз с Ричарда после его вмешательства с демонстрацией глубокого знания кино, явно находился на грани взрыва.