Смерть и креативный директор

– А-бал-деть, – с чувством произнесла Звягина, и душой не покривила.

– А хочешь послушать, как я из Рамштайна пою? Готик-металл я не очень уважаю, но, чтобы тебе не думалось, что не могу…

– Можете! – быстро проговорила Олеся. – Но давайте в следующий раз. Боюсь, мой сопровождающий меня заждался.

– Какой такой следующий?! – возмутилась экономка. – Ты что же, намерена регулярно к нам захаживать? Стой и слушай.

Дверь из жилой части особняка с треском распахнулась. Девушки от неожиданности вздрогнули и на звук оглянулись.

– Все целы? – оттеснив в проеме хозяина дома, рявкнул мент Коновалов, вертя головой и напряженно всматриваясь в открывшееся перед ним озелененное пространство в поисках «сотрудницы СПЧ» и кого-то из местного персонала, с кем та «сотрудница» собиралась вести разговор.

– Любовь Сергеевна! Что произошло? – нервно выкрикнул Михеев, выглядывая у него из-за спины. – Вы где, вообще?

– Мы тут, – пискнула Олеся и помахала поднятой рукой.

– Ничего не произошло, – буркнула экономка и направилась с центральной аллейки зимнего сада на боковую, идущую вдоль кирпичной стены.

Увидев спешащих к ним мужчин, добавила:

– Здесь акустика такая.

Те умерили скорость, потом остановились. Оба смотрели настороженно, ожидая более подробные объяснения. От экономки их не последовало, зато затянувшейся паузы не выдержала Олеся, сообщив, что ничего страшного не произошло, а просто Любовь Сергеевна демонстрировала свои вокальные данные, и это было круто.

– Круто, – согласился Аркадий Михайлович, заметно расслабившись. – Весьма. А я и не знал, Любовь Сергеевна, что вы способны на… такое. А я уж, было, решил, что вы в лицах изображаете, как именно представители правопорядка покушались на ваши гражданские права. Правда, не было вас в тот день, но сочинят-то вы умеете.

– Как – не было ее? – поразился Коновалов. – А зачем же вы, в таком случае, уполномоченную РОСПЧ к ней сюда направили? Это у вас шуточки такие, гражданин Михеев? Над должностными лицами подшучивать удумали?

– Как можно, господин майор, – повел бровями чиновник и тонко улыбнулся. – Разве бы я посмел? Но я просчитал в уме последствия своего отказа. Если я сообщу должностной даме, что разговаривать ей не с кем, ввиду отсутствия нужного ей человека, вы могли бы решить, что я что-то утаиваю. Зачем это надо? Не надо. Ни вам, ни, тем более, мне.

– А вот мне все равно нашлось, что сказать, – возвысила голос экономка. – Перевернули все в моем офисе! Наследили! И по всему дому натоптали сапожищами! По всем коврам!

– Какие еще сапожищи, что вы придумываете? – с принужденной улыбкой пытался осадить прислугу Михеев. – Полицейские в туфлях были, достаточно чистых к тому же. Может, запыленных немного.

Экономка раскрыла рот, чтобы возразить, но работодатель прервал ее на полуслове:

– Вот вы на людей наговариваете, а собственные же вещи не бережете. Ну, допустим, надоел вам предмет интерьера, так зачем же сразу его под пальму совать? Дело ваше, конечно, но я считаю, что полудрагоценный минерал заслуживает большего уважения.

– Минерал под пальмой? – переспросила Олеся.

– Именно так, – кивнул чиновник. – Пойдемте покажу. Пойдемте, пойдемте. И ты, Сергевна, за нами следуй. И пусть тебе будет стыдно.

Звягина посмотрела на экономку – та выглядела озадаченной. Мельком взглянула на майора – Коновалов дулся. На кого, интересно? Неужто опять на нее?

Процессия достигла той самой брахеи, ради которой Любовь Сергеевна привела Олесю в зимний сад.

– Вот, – сказал Михеев торжествующе и ткнул пальцем в сторону каменной россыпи у ствола пальмы.

– Что: вот? – не менее победным тоном поинтересовалась у того прислуга.

– Олеся Александровна, если вы здесь свои дела закончили… – начал Коновалов, обернувшись к Звягиной.

– Так вы его назад забрали? – вопросил экономку Михеев. – А зачем выносили? В воспитательных целях?

И хохотнул: шутка показалась ему забавной.

Экономка воззрилась на него возмущенно, не найдя сходу, чем парировать.

– Да, почти, – ответила Олеся майору и обратилась к хозяину дома: – Аркадий Михайлович, может быть, у вас самого имеются претензии к органам правопорядка?

– Отнюдь, – моментально ответствовал Михеев. – Сотрудники были предельно корректны и, кстати, аккуратны!

На последнем слове он повысил голос – надо полагать, специально для экономки.

Улыбнувшись «сотруднице СПЧ», он продолжил:

– Жаль, что вы так быстро все выяснили. Но если захотите переговорить с моим поваром, то милости просим. По понедельникам он мне провизию доставляет, по вторникам кашеварит. Давайте-ка мы с вами телефонами обменяемся. Пишите мой.

Олеся взглянула зачем-то на Коновалова.

Тот рассматривал широкие листья брахеи, узкие листья юкки, стоящей рядом с брахеей, и потолок.

Звягина полезла в сумочку за смартфоном. Обругала себя, что суетится и нервничает непонятно отчего. Вытащив мобильник, с любезной улыбкой взглянула на чиновника, давая понять, что ждет его диктовку. Назвав цифры, он предложил сразу же по номеру позвонить. Олеся исполнила.