Смерть и креативный директор

– Я же смартфон внизу оставил! – хлопнув себя по лбу, воскликнул Михеев. – Ну, ничего, я позже вас в контакты включу. Госпожа Звягина Олеся Александровна, правильно? Кстати, который час, не подскажете? Боюсь на тренировку опоздать.

Коновалов спросил с ехидцей:

– Конная езда? Фехтование?

Михеев усмехнулся добродушно:

– Все шутите, господин майор. Всего лишь теннис, но зато большой.

Олеся сказала: «Пятнадцать тридцать две», убрала мобильник в сумочку и посмотрела на Коновалова.

– Все? – спросил тот холодно. – Ваши дела завершены?

– Да, спасибо, – проговорила она в тон ему, размеренно и бесстрастно. – Тем более, господин Михеев на теннис торопится.

Хозяин особняка вышел из ворот, чтобы проводить гостей до машины. Олеся решила, что Михеев захотел таким способом лишний раз продемонстрировать свою бьющую через край учтивость, коей явно кичился, но мент Коновалов опроверг ее предположение, объяснив поступок более приземлено, а именно стремлением чиновника выяснить, на каком транспортном средстве к нему прикатили официальные лица.

Всю обратную дорогу Макс исходил желчью по поводу коррумпированных чинуш и стареющих плейбоев, которые подкрашивают седину басмой, но придраться ему по факту было не к чему. Может, Михеев и взяточник, но пока его никто не поймал, и не такой уж он стареющий в свои, примерно, сорок, а седину ни один нормальный мужик закрашивать не станет – хоть бабник, хоть примерный семьянин. Седина, как известно, мужчин красит, чего не скажешь о шрамах. Про шрамы – брехня.

По магистрали он вел машину резко, на обгоны заходил борзо, а когда пересекли МКАД и оказались в черте города, постоянно хамил, подрезая носы другим участникам движения.

Олеся не мешала ему злиться и не доискивалась причины. И так понятно: обычная общечеловеческая зависть, менты те же люди.

К его бухтению она не подключалась, надеясь, что без сторонней подпитки он быстрее выдохнется. Хотелось рассказать о добытых фактах, тянущих на улики, но вредный Коновалов не задал ни единого вопроса о результатах ее предприятия, и Олеся решила не унижаться.

Скоро они подкатят к их девятиэтажке, она поблагодарит его за помощь и отправится в свою квартиру, а он – в свою. Никакой романтики, а Звягина и не рассчитывала, и не предполагала, и не ждала.

Остаток дня следует посвятить домашним делам и немножко Насте, если та решит заглянуть с домашкой. Скорее всего, заглянет.

Что касается плана дальнейших действий, то он был прост и в уточнении не нуждался. Следующим пунктом кампании по выявлению сценарной фактуры она наметила встречу с овдовевшим Турчиным, отнесенным ею к подозреваемым первой очереди.

Лучше бы, конечно, начать с Ирины Беркутовой чисто для разминки, но ее мобильник все утро молчал, отключенный. Уговорившись с Коноваловым о поездке в Ново-Рогачево на после обеда, Олеся принялась дозваниваться сначала ей, затем – ее шефу.

Турчин трубочку поднял. На ее вопрос, нельзя ли к нему приехать для беседы, бросил в трубку язвительное: «Ну, а как по вашему?» и назначил время на десять утра и назвал адрес.

Олеся его реакцией в целом осталась довольной, ибо не придумала внятную причину, которую следует назвать, чтобы добиться аудиенции. Была мысль представиться журналисткой из какого-нибудь желтоватого издания, но ее Олеся отмела за полной провальностью. Не станет вдовец распространяться об обстоятельствах гибели супруги, и правильно сделает. Любая озвученная им информация, даже самая сухая, непременно будет журналюгой переиначена, снабжена домыслами и грязными умозаключениями, для того материал и собирается. Не отмажешься потом.

Повторно обращаться к Коновалову она не хотела: он потратил на ее прихоть полдня субботы, которые мог провести с семьей или как-то иначе отдохнуть по своему вкусу, нужно и совесть иметь.

Поразмыслив над вариантами, решила, что объявит себя представительницей какого-нибудь благотворительного фонда, собирающего средства на нужды детей-инвалидов или подростков, подсевших на наркоту. Функционер такого толка, в отличие от представителей прессы, не обязан быть в курсе того, что у владельца сети медклиник случилось горе в семье. А собирать денежки для фонда – обязан. А чтобы не отшил моментально, Олеся первым делом заявит, что фонд планирует растрезвонить о своих дорогих спонсорах на всех возможных площадках СМИ и интернета, и это, безусловно, станет для фирмы господина Турчина прекрасной рекламой. Добавит многозначительно и о налоговых преференциях, полагающихся бизнесу за акт благотворительности, и о том, что заявленная для ФМС сумма его посильного взноса может несколько разнится с реальной. Чудесная наживка, на которую делец непременно клюнет, если Олеся безупречно сыграет свою роль.

Врать не пришлось, и это порадовало, но в его реакции имелась некая странность. Ну что ж, разберемся завтра.

Коновалов подвез ее до самого подъезда, так ни о чем и не спросив. Она сказала: «Спасибо, Максим. Ты мне здорово помог». Он насмешливо проговорил: «Пожалуйста-пожалуйста».

Ну и подумаешь.