Смерть и воскрешение патера Брауна (сборник)

В течение следующих двух часов патер Браун находился в каком-то подавленном и задумчивом состоянии. Он помог перенести профессора в маленькую харчевню напротив церкви, поговорил с доктором, который признал рану опасной и угрожающей жизни, но не смертельной, и сообщил диагноз доктора прочим путешественникам, собравшимся за столом в зале харчевни. Но, что бы он ни делал, недоуменное выражение не сходило с его лица. По мере того как выяснялись мотивы, по которым приехали сюда отдельные члены этого пестрого общества, сама катастрофа казалась все более необъяснимой. Леонард Смайс попросту последовал за леди Дианой, а леди Диана приехала сюда просто потому, что ей так захотелось. Они были увлечены одним из тех поверхностных светских флиртов, которые кажутся особенно глупыми из-за того, что претендуют на интеллектуальность. Но романтическая дама была еще и суеверна – трагический конец приключения произвел на нее самое тяжелое впечатление.

Поль Таррент был частным сыщиком. Он, по-видимому, выслеживал флиртующую парочку по поручению мужа или жены, а может быть, шпионил за усатым господином, который имел вид подозрительного иностранца. Но если последний или кто-либо другой и пытался украсть крест, то его затея окончилась полной неудачей. И этой попытке, очевидно, воспрепятствовало не случайное, хоть и весьма необычное совпадение, и не проклятие, тяготеющее над крестом, а нечто совсем другое.

Стоя в глубокой задумчивости на площади между харчевней и церковью, патер Браун, к великому своему удивлению, увидел знакомую фигуру, направлявшуюся к нему. Мистер Бун, журналист, имел чрезвычайно жалкий вид; яркое солнце заливало безжалостным светом его потрепанное платье, придававшее ему вид вороньего пугала. Его темные, глубоко сидящие глаза были устремлены прямо на патера Брауна. Священник заметил, что под густыми усами журналиста играет мрачная и даже злобная усмешка.

– Я думал, что вы уехали, – сказал патер Браун довольно резко. – Поезд ушел два часа тому назад.

– Как видите, я не уехал, – произнес Бун.

– Почему же вы остались? – спросил священник почти грозно.

– Стоит ли так поспешно покидать этот рай земной? – ответил журналист. – Тут творятся такие замечательные вещи, что, право, не имеет смысла возвращаться в скучный, пошлый Лондон. Кроме того, без меня в этом деле все равно не обойдутся – я имею в виду второе дело. Ведь я нашел тело, или по крайней мере одежду. Я вел себя весьма подозрительно, не правда ли? Может быть, вы думаете, что я хотел переодеться в его платье. А разве из меня вышел бы плохой священник?

Стоя посередине базарной площади, длинноносый шут внезапно простер к патеру Брауну руки в черных перчатках, пародируя жест священника, благословляющего паству, и произнес:

– Дорогие братья и сестры, придите в мои объятия…

– Что вы там болтаете! – воскликнул патер Браун, постукивая по камням своим зонтиком.

Сегодня он, положительно, был менее терпелив, чем обычно.

– О, вы все узнаете, – стоит вам только порасспросить вашу компанию в харчевне, – огрызнулся Бун. – Этот парень – Таррент, что ли, – подозревает меня только потому, что я нашел платье. А ведь сам он пришел всего минутой позднее меня. Маленький человечек с черными усиками выглядит тоже довольно подозрительно. Если уж на то пошло, то ведь и вы могли убить бедного малого.

Это предположение, казалось, ничуть не задело патера Брауна. Он был просто удивлен и несколько взволнован.

– Вы хотите сказать, что я покушался на убийство профессора Смейла? – спросил он.

– Ничего подобного! – замахал тот руками. – Тут достаточно трупов – можете выбирать любой. Зачем же ограничиваться профессором? Разве вы не знаете, что нашелся человек гораздо более мертвый, чем профессор Смейл? И я, собственно, не вижу, почему именно вы не могли прикончить его тихо и спокойно. Религиозные разногласия, знаете ли… Давнишний, достойный всяческого сожаления раскол в лоне христианской церкви… Вы ведь, кажется, стремитесь опять прибрать к рукам английскую паству?

– Я иду в харчевню, – спокойно сказал священник. – Там мне все разъяснят.

И действительно, вскоре после этого разговора он узнал новость, которая дала новую пищу его размышлениям. Как только он вошел в небольшую залу, где находились все его товарищи по путешествию, растерянное выражение их бледных лиц сказало ему, что случилось нечто еще более страшное, чем несчастье с профессором. Входя, он услышал слова Леонарда Смайса:

– Когда же все это кончится?

– Никогда это не кончится, говорю я вам, – ответила леди Диана, глядя в пространство остекленелыми глазами, – пока мы все не кончимся. Проклятие настигнет нас одного за другим – может быть, и не сразу, как предупреждал несчастный викарий. Но рано или поздно мы погибнем, как погиб он.

– Ради бога, что еще случилось? – спросил патер Браун.

Наступило молчание, а потом Таррент глухо сказал: