Смерть и Возрождение (СИ)

Чердачный люк обнаружился возле запертой спальни. С потолка в неприметном углу свисало кольцо на прочной стальной цепочке. Люсиль потянула за кольцо и отскочила, когда из открытого люка плавно опустилась лестница.

Подобрав юбку, Люсиль отважно полезла наверх.

На чердаке было пусто. Совершенно пусто. И был он огромный и сумрачный — три небольших оконца едва рассеивали темноту. Здесь сильно пахло деревом и смолой, пол перекрещивали толстые балки, а между ними был светлый дощатый настил.

— Скууучно! — протянула Люсиль.

Она обошла весь чердак. Выглянула в каждое окно. Балансируя, походила по балкам, стараясь угадать, над чьей головой она сейчас вышагивает. На чердаке было очень-очень тихо. И тепло. Толстая кирпичная каминная труба была горячей. Люсиль подошла к ней, поковыряла раствор между кирпичами, но раствор держался крепко.

Тогда Люсиль решила, что раз никто здесь не бывает, а хозяева ничего не говорят про чердак и ничего на нем не держат, значит, она может устроить здесь свое тайное убежище.

Эдвард проснулся с неприятным ощущением, что у него ходят по голове. Но спал он в постели и рядом никого не оказалось. Тем не менее… Старший Шарп прислушался, насторожив уши. Точно, сверху кто-то шлёпал босыми ногами. Сверху? В доме есть ещё мансарда? Эдвард поднялся, стряхнул клочья облезающей человеческой маски. Клочья эти ему успели надоесть, но ускорять процесс он не видел смысла. Если маску не сжёг ритуальный огонь, лучше её не трогать.

Старший Шарп накинул халат и вышел в коридор, принюхался. В воздухе еле-еле ощущался запах Томаса и отчётливая дорожка запаха Люсиль. И где его неугомонное дитя нашло лестницу наверх?

Еле слышно скрипнула дверь комнаты Эдит, оттуда вышел совершенно довольный Томас, несущий в руках свой шейный платок и жилет. При виде отца он затормозил от неожиданности. Эдвард откачнулся назад — от сына слишком сильно пахло телесными запахами.

— Отец? Всё в порядке? — неуверенно спросил Томас.

— Да, всё в порядке. Доброе утро.

— Доброе, — недоверчиво ответил Томас, приглядываясь к отцу. С того тоже облезали эти странные лохмотья, и кожа под ними выглядела гораздо светлее. — Я вам не нужен?

— Сейчас — нет, Томас, — старший Шарп поднял голову и посмотрел на потолок. — Я ищу твою сестру.

— А! — глубокомысленно ответил Томас и ретировался в ванную комнату.

Люсиль спустилась с чердака, решив, что перенесет туда свои игрушки после завтрака — и ее весь день никто не найдет.

Лестница сама скользнула наверх, когда Люсиль ее легонько подтолкнула. Люк плотно прилег к потолку, и только цепочка с кольцом выдавала, где он находится.

Эдвард пошёл по запаху дочери, завернул за угол и едва не сбил её с ног.

— Доброе утро, папочка, — Люсиль сделала книксен, но в ее глазах скакали чертята.

— Доброе утро, Люсиль, — старший Шарп пристально изучил дочь.

Где бы она ни нашла лестницу, на чердаке явно было чисто и пусто — Люсиль ничего не несла в руках, пыли или паутины на ней не оказалось.

— Ты уже завтракала?

— Нет, папочка. А что, уже звали к завтраку?

— Ещё нет. В этом доме можно есть в любой час, когда захочешь. Просто спуститься на кухню и попросить духов накрыть. Хочешь после завтрака погулять со мной и собаками у океана? Или у тебя есть игра интереснее?

— В тех смешных сандалиях? — оживилась Люсиль. — Тогда хочу!

— Да, в тех смешных сандалиях. Я научу тебя, как набрасывать вуаль, чтобы люди тебя не замечали.

Когда за Томасом закрылась дверь, Эдит еще некоторое время лежала на кровати, раскинув руки и ноги, в полном блаженстве. Еще никогда ей не было так хорошо, так томно и сладко. Это, наверное, и есть счастье?

Полежав, она встала, по-прежнему обнаженная. По бедру к колену скользнула щекочущая струйка семени. Надо в ванную. Но Эдит не торопилась. Ей нравилась собственная нагота. Ей нравилось, как Томас терял голову, его безудержная страсть, его нежность, его… искушенность? А был ли он искушен? Эдит не знала, совсем не представляла. И как же громко, не стесняясь, он стонал. Да и она… тоже.

Когда-то Эдит слышала, что порядочная женщина должна быть холодна со своим мужем, что плотская близость — только средство зачатия, что она греховна и потребна только мужчинам. Те женщины, которые придумали это… наверное, им очень не повезло с мужьями. Потому что Томас…

Эдит хихикнула и прижала ладони к раскрасневшимся щекам. Надела халат и пошла в ванную. Ей хотелось есть. Как хорошо, что здесь можно взять еду в любое время!

Люсиль встала посреди кухни, оглядела светлые деревянные панели шкафчиков, огромный стол, тяжелые стулья, гроздья бокалов над столом, сверкающую медную посуду, ножи. Она уперла руки в бока и заявила в пространство.

— Так! Я хочу на завтрак овсянку с медом и ягодами, как у Оуэна. И пломбир с фисташками. И апельсины. И виноградный сок, — она обернулась на отца. — Папа, а что ты хочешь на завтрак?

— Омлет с ветчиной, тосты и кофе, — ответил Эдвард, с любопытством наблюдая за дочерью.

— И еще омлет с ветчиной, тосты без корочек, кофе и сливки для моего папочки, — велела Люсиль.