Смерть и Возрождение (СИ)

Его начало клонить в сон, веки слипались, потрескивание поленьев в камине убаюкивало. Томас почти заснул, когда по второй лестнице спустился Грен, на котором, как обезьянка на шарманщике, висел Лерой.

Грен был в одних только свободных штанах, распущенные волосы падали по обе стороны лица. Лерой уткнулся лицом ему в обнаженное плечо. Грен сел в кресло. Лерой перебрался к нему на колени, прижался и закрыл глаза.

— Все хорошо, волченок, — гладя сына по голове, говорил Грен. — Сейчас будет какао.

И правда — духи принесли и поставили на столик чашку с какао. Грен протянул ее Лерою. Тот сунул нос в чашку и принялся с хлюпаньем пить.

— Боюсь спать, — пожаловался он.

— Понимаю, — кивнул Грен. — Посидим пока здесь. Я уже позвонил детскому психологу. Она поможет прогнать твои страхи.

— А ей можно рассказывать про сидхе?

— Но ты же боишься не сидхе и не наших гостей.

— Я боюсь, — Лерой отвел волосы Грена и прошептал ему на ухо, — что меня вернут в Альба-сити.

— Этого не будет, — сказал Грен.

— Ты обещаешь?

— Да. Я обещаю.

— Смотри, — Лерой зевнул. — Расскажи мне что-нибудь.

— Сказку? Историю?

— Нет. Не знаю.

— Ну хорошо. Слушай.

Грен прижал Лероя к себе покрепче и негромким, хорошо поставленным голосом начал читать:

— Слониха, слоненок и слон

Устали стоять в зоопарке,

И в море уплыли на синей байдарке

Слониха, слоненок и слон —

Да-да, унеслись,

Да-да, унеслись вон туда…

Лерой уснул раньше, чем семейство слонов вернулось обратно в Химки. Грен посидел еще некоторое время, подхватил сына и унес в его комнату.

Томас остался сидеть. Он стал свидетелем тому, что не предназначалось для чужих глаз и было сугубо внутренним семейным делом. Но кроме того… В возрасте Лероя он тоже видел кошмары. Просыпался и не мог спать дальше. Сидел, закутавшись в ветхое одеяло, и таращился в темноту, пока не рассветало и он не начинал видеть бабочек Люсиль. Ему не приходило в голову позвать отца или мать. Никогда. Он всегда считал, что будет лучше, если они не узнают ни о его радостях, ни о его страхах.

Томас нервным жестом вытер глаза. О чем он сожалеет сейчас? Его детство давно закончилось. Он женат. Он джентльмен. А джентльмены никому не рассказывают о своих кошмарах.

========== 32 ==========

В свою комнату Томас так и не вернулся. Просто просидел всю ночь в кресле у огня, иногда ходил на кухню за очередным перекусом, иногда подкидывал огню пару поленьев с дровницы. В доме было очень тихо, даже баргесты на улице угомонились. Младший Шарп ни о чём особо не думал. Это была странная ночь. Хотя, возможно, для туатта вот так ночевать как раз нормально? Томас не знал, а у отца пока не спросил. Но с другой стороны, сэр Эдвард, кажется, спит?

Когда начало светать, Томас встряхнулся, потянулся всем телом и отправился наверх умываться. Изучил себя в зеркало — волосы ещё отросли, словно их кто-то вытягивал из черепа. А брови и ресницы выглядели уже совершенно нормально. Или нет? Младший Шарп нагнулся к зеркалу, разглядывая себя. Нет, не нормально. У него изменились глаза — и цвет, и разрез, ресницы ещё потемнели и стали гуще. А форме бровей позавидовал бы любой лондонский щёголь. Вот только что-то облезало с его лица.

Томас попытался ухватить странный клок на своей скуле, тот проскальзывал между пальцев, как туман. Да что же это такое?? Младший Шарп открыл воду, схватил кусок мыла, отчётливо пахнущий солью, и принялся тереть лицо. Кожу защипало. Он плеснул водой, вытерся полотенцем и ещё раз посмотрел в зеркало. Клок исчез, а на скуле осталось красное пятно. Но, наверное, это было от соли. Томас тихо выругался. Его жизнь и всегда-то была странной. И количество странностей явно не собиралось уменьшаться.

Он сменил сорочку на свежую, аккуратно повязал шейный платок, вышел из своей комнаты и подошёл к двери комнаты жены. Тихо постучал.

— Да-да, — сонно отозвалась Эдит. — Входи.

Когда Томас переступил порог, она улыбнулась ему и сказала:

— Знаешь, а я чуяла, что это ты. Ты меня совсем забросил в эти два дня.

— Прости, — младший Шарп подошёл к кровати, нагнулся и поцеловал жену в тёплые и припухшие со сна губы. — Я не мог никому показаться в таком виде. Что ты имеешь в виду — чуяла?

— Когда ты постучался в дверь, я знала, что это именно ты, — объяснила Эдит, обвив его шею руками. — Иди сюда. И ничего особенного не было в твоем виде, Томас.

Тот фыркнул, но охотно подчинился. От Эдит чудесно пахло — тёплым, сладковато-мускусным ароматом молодой женщины. Томас зарылся носом ей в волосы, чихнул.

— Ммм, как от тебя пахнет! — младший Шарп легонько поцеловал её чуть ниже уха. — Ни одной приличной мысли не остаётся!

— Совсем-совсем? — лукаво спросила Эдит, начиная снимать с Томаса шейный платок.

— Абсолютно, — Томас, сохраняя серьёзный вид, потянул с неё одеяло. — Знаешь, мне почему-то очень хочется увидеть тебя обнажённой. При свете. Странно, правда?