Смерть и Возрождение (СИ)

— Это сила Живой Жизни, — объяснил Грен. — Она исцелит твои раны. А потом начнется линька.

Томас открыл глаза, услышав незнакомый голос. Рассматривал Грена целую минуту. Потом опять закашлялся, дёрнул плечом и повернулся на бок. Выхаркнул сгусток крови, вытер губы.

— Где Эдит? Она жива?

— Жива, — подтвердил Эдвард.

Внизу Туу-Тикки накладывала повязки на измученную ранами и переходом молодую женщину. Та была в такой прострации, что даже не обратила внимания на то, что с нее сняли одежду в присутствии двух мальчиков, пусть даже мальчики и смотрели совсем в другую сторону. Туу-Тикки наложила тугую плотную повязку на ребра, одела гостью в свой самый длинный и самый вышитый халат и принялась расчесывать ей спутанные волосы деревянным гребнем, напевая колыбельную.

Томас заснул раньше, чем закрылись его раны. Было это магией дома или исцеляющего света — Эдвард не знал. Но это было и к лучшему.

— Нужно помочь Люсиль. Её ударили по голове, похоже, дважды.

Грен кивнул.

— Идемте. Как зовут вашего сына? Я — Грен, моя жена — Туу-Тикки.

— Прошу прощения, — мужчина усталым жестом потёр переносицу. — Я Эдвард Шарп из Аллердэйл, мой сын Томас. Люсиль его сестра. Эдит, девушка со светлыми волосами — его жена.

— Ему повезло жениться на женщине своей крови, — заметил Грен.

На экране стая рапторов рвала на куски какого-то крупного малоподвижного динозавтра. Оуэн смотрел на это, приоткрыв рот. Лерой проводил Грена взглядом.

— Туу-Тикки, — окликнул жену Грен. — Люсиль. Травма черепа, возможно, шеи.

Туу-Тикки кивнула.

— Займись ею сам, — попросила она.

Грен встал на колени рядом с диваном, оглядел Люсиль. Велел духам принести эльфийского вина для Эдварда и Эдит, потом осмотрел пропитавшийся кровью колтун черных волос. Протянул руку ладонью вверх. Дух послушно принес еще один флакон света. Грен усадил бессознательную Люсиль, духи поддержали ее, и Грен принялся лить зелье прямо на волосы.

Эдвард мельком глянул на ухаживающую за невесткой хозяйку дома, с благодарностью принял вино. Пил мелкими глотками и наблюдал, как волшебное зелье смывает кровь с волос его дочери.

— Люсиль опасна, — тихо сказал Эдвард. — Я опоздал.

— Я приставлю к ней духа, — так же тихо отозвался Грен. — К тому же на доме заклятье: тот, кто устремится причинить вред кому-нибудь в пределах большого ситтина, будет остановлен.

— Как именно остановлен? — Эдвард свободной рукой осторожно коснулся безвольно лежащей руки дочери.

— Обездвижен в первый раз, — объяснил Грен. — Выдворен за пределы ситтина — во второй. Выдворен за пределы мира — в третий. Вы голодны?

— Я не хочу терять её. Думаю, лучше будет оставить её спать. На некоторое время, — Эдвард вспомнил вопрос хозяина ситтина. — Да. Да, благодарю.

Туу-Тикки вложила в руку Эдит стебель бокала с вином. Эдит безвольно сделала глоток, другой.

— Идемте, — позвала Туу-Тикки Эдварда. — Я вас накормлю. А Грен сыграет Люсиль исцеление и сон.

Эдвард молча последовал за хозяйкой ситтина, потом опомнился.

— Где я могу привести себя в порядок? — на его руках была кровь всех троих.

Туу-Тикки отвела его в ванную на втором этаже, показала пустую спальню.

— В шкафу есть одежда, — сказала она. — Не та, что вам привычна, зато чистая. В ванной — халат и полотенца, мыло и жидкое мыло для волос.

Эдвард коротко поклонился. Одежда в шкафу была похожа… на нижнее бельё и рабочие штаны. Но действительно чистая и почти ничем не пахнущая. Кран в раковине тут был один, а не привычных ему два, но так даже удобнее. Старший Шарп отмылся от крови и красной глины, причесался. Он смутно понимал, что с ним по-прежнему что-то очень сильно не так, но не мог определить, что именно. Но хотя бы ярости и желания убивать он не чувствовал.

Вниз он спустился уже в халате, наброшенном сверху на брюки и сорочку. Замер у самой нижней ступени лестницы, слушая, как хозяин ситтина играет исцеление. Это было больно, как сдирать присохший бинт с раны, но Эдвард даже не моргнул. Он привык к боли. Люсиль тихо спала на диване, свернувшись клубком, как в детстве.

— Идемте есть, — позвала Туу-Тикки.

Эдит сидела с почти пустым бокалом и завороженно слушала.

Эдвард вздрогнул, он совсем забыл про голод. Осторожно обошёл большую арфу и оказался на кухне.

— Я полагаю, жена моего сына тоже голодна.

Туу-Тикки успела капнуть каплю света в бокал Эдит, и жидкость в нем тоже слабо светилась.

— А?.. — отвлеклась Эдит. — Нет-нет. Я буду слушать.

— У вас разрешено есть в гостиной? — спросил Эдвард хозяйку ситтина. — Мне кажется, она давно не ела нормально.

Туу-Тикки кивнула. Духи принесли поднос с тарелками и поставили на журнальный столик.

Эдвард пронаблюдал, как девушка берёт ближайшую тарелку, и со сдерживаемым вздохом опустился на стул. Посмотрел на Туу-Тикки.

— Пахнет вкусно.

— Приятного вам аппетита, — отозвалась та. — Это хорошая еда, хотя и выращена людьми.

Рапторы на экране улеглись спать под какими-то цветущими кустами. Пошли титры. Туу-Тикки взяла пульт и выключила экран. Лерой снял наушники, обернулся к ней и спросил:

— Пора спать?

Оуэн надулся. Но послушно стянул наушники. Требовательно спросил: