Смерть из консервной банки

Но несмотря на отданное им приказание, женщины пошли следом за Василием Петровичем. И лично наблюдали за тем, как он, приподняв одеяло, внимательно оглядывал тело пострадавшего.

– Видимых ранений на нем не видно, – сделал он заключение. – Крови или следов насилия тоже. Но он мертв, в этом сомнений нет.

Услышав, как другой человек подтвердил то, что она лишь предположила, Катя судорожно вздохнула. Мертв! Ее молодой, еще совсем недавно безмерно любимый муж нынче мертв! И это все! Конец! Кино дальше не будет.

Катя опустилась на стул и уронила голову на руки. Она не плакала. Слез не было. Но горе буквально душило ее. Горе и жалость к самой себе. И за что ей такие несчастья? Почему именно с ней? Почему другие девчонки выходят замуж и живут себе счастливо, не зная бед, кроме самых мелких, а на нее все валится и валится? И родителей она потеряла рано. И дядя с тетей повели себя непорядочно, пытались ее ограбить, и это у них почти что получилось.

Только чудом тогда Кате удалось отстоять наследство родителей. Так стоило ей вернуть деньги и квартиру, как тут же Гаврила ей встретился. Как-то быстро у них с ним все закрутилось. Катя и понять не успела, как уже оказалась замужней дамой. Три месяца замужества, и вот теперь она вдова!

– Господи, – простонала Катя. – Ну за что?!

Больше она ничего выдавить из себя не сумела. Ей было больно. Ей было горько. Не за своего непутевого мужа, а за саму себя. И больше всего на свете хотелось остаться одной. Хотя вряд ли это в ближайшее время будет осуществимо. Сейчас приедет полиция, как же без нее. И они станут задавать Кате десятки нужных и сотни ненужных вопросов. И на все эти вопросы надо что-то отвечать. А что сказать, если в голове пустота?

И все же, как ни горько было сейчас Кате сознавать свое положение, она не могла не чувствовать, как к нему невольно примешивается облегчение. Гаврила умер, и вместе с ним решились очень многие вопросы, которые в противном случае могли бы доставить ей немало проблем. Теперь не нужно затевать дело о разводе, не надо договариваться с Гаврилой о разделе имущества. А он – этот раздел, Катя чувствовала, был бы весьма и весьма непростым и дорогостоящим делом.

Она услышала голоса и увидела, как Василий Петрович разговаривает о чем-то со своей женой. Катя поднялась и подошла к ним поближе.

– Что с ним случилось? Вы можете мне это сказать?

– Пока ясности нет.

– А запах жареной картошки? И лука? Откуда он?

– Пойдем, я тебе покажу.

И Василий Петрович отвел Катю, показав ей большую чугунную сковороду с высокими бортиками, которая была наполовину заполнена аппетитными кусочками картошки, кольцами жареного лука вперемешку с какими-то мелко порубленными коричневато-серыми кусочками.

– Что это? – брезгливо поморщилась Катя, думая, что отныне она, наверное, никогда уже не сможет есть жареную картошку с луком. – Что это за кусочки непонятные тут болтаются?

– Не знаю. Но запах лука идет именно отсюда.

Катя и сама это чувствовала. Она наклонилась ниже, пытаясь рассмотреть содержимое сковородки и понять, что это за кусочки такие.

– Вроде бы какие-то грибы, – произнесла она. – Пластинки видны. Может быть, лисички?

– У лисичек цвет другой, – возразила Алена. – Как их ни жарь, все равно рыженькими останутся. А тут серо-коричневый цвет. Это точно не лисички.

– Тогда опята.

– Да, опята могут быть. Если мелко их постругать, вполне похожи.

– Не понимаю, откуда они у нас взялись?

– Разве вы с мужем не заготавливали грибы на зиму?

– Нет, – помотала головой Катя. – Осенью не успели сами собрать, в лес не ходили, других дел с переездом и обустройством было полно. А потом и грибной сезон кончился.

– Может, купили, да ты забыла?

– Гаврила говорил, что дорого грибы покупать. Нет, мы их не покупали.

– У нас в Дубочках грибы и даром могут отдать. У всех этого добра навалом.

– Не знаю, – сомневалась Катя. – Мне никто не давал. И я не помню, чтобы муж говорил, что разжился грибочками.

Катя хотела вынести сковородку на кухню, она не одобряла, когда обедают в жилых комнатах. И конечно, Гаврила это отлично знал. Но воспользовавшись отсутствием жены, а возможно, даже наперекор ей, начал лопать грибы с картошкой прямо со сковороды, да еще притащил эту вкуснятину к ним в спальню!

Возмущенная до глубины души столь грубым нарушением этикета, Катя хотела навести в комнате порядок. Но Василий Петрович неожиданно перехватил ее руку:

– Не трогай.

– Почему?

– Полиция разберется с этими грибами.

– Как вы думаете, Гаврила мог отравиться ими? – испуганно прошептала Катя. – Я слышала, что грибной белок вещь трудно перевариваемая. Вдруг грибы спровоцировали у мужа желудочный приступ?

– Он жаловался на желудок?

– Бывало, живот у него побаливал. Особенно если ел жирное, острое или просто много.

– Все равно не думаю, что грибы могли его убить. Гаврила – крупный и здоровый мужчина. Для того чтобы ему схлопотать несварение желудка, он должен был запихнуть в себя всю сковородку. А он, как я вижу, съел одну-две порции, вряд ли от этого можно так заболеть, чтобы в ту же ночь помереть.