Смерть из консервной банки

Катя пересекла дом и вышла через заднюю дверь к шиншиллам. Зверьки сидели в своих клетках, а мужа не было и тут. Более того, он тут сегодня и не появлялся, потому что кормушки у шиншилл по большей части были совсем или почти пусты. И зверьки при виде человека начали проявлять бурную активность. Прыгали, попискивали, вставали на задние лапки, опираясь передними на проволочную сетку и показывая свое пушистое брюшко. Зверьки явно были голодными и демонстрировали желание пообедать.

И хотя Катя была изначально против разведения шиншилл, сейчас ей стало зверьков просто жаль.

– Бедные вы, бедные, – приговаривала она, взяв мешок с сухим кормом и рассыпая его по кормушкам. – Совсем о вас мой муженек не заботится. Может, отпустить вас всех, а?

Но пойти на это Катя не решилась. Тем более что зверьки совсем не демонстрировали тяги к свободе. Они так увлеклись кормежкой, что вряд ли бы захотели покинуть свои клетки. Зачем им уходить от полной миски? Да и куда им идти? Вряд ли эти зверьки выжили бы в дикой природе. Скорее всего их очень скоро передавили бы здешние хищники – ласки, куницы, хорьки и лисы. Диких зверей, как знала Катя, в окрестностях Дубочков водилось в изобилии, это была одна из программ Василия Петровича по восстановлению местной фауны, порядком поредевшей за годы правления советской власти и последующего перестроечного периода в нашей стране.

В общем, полюбовавшись на довольных жизнью и сытых шиншилл, Катя вспомнила о том, что на улице ее ждут Василий Петрович с Аленой, и побежала назад в дом. Надо найти мужа. Раз двери открыты, значит, он где-то в доме.

– Гаврила! Гаврила – это я! Ты где?

И снова никакого ответа. Спит он, что ли? И Катя поднялась на второй этаж, где располагалась их спальня. На лестнице витал какой-то странный запах, едва уловимый, но пожалуй что приятный. Во всяком случае, у Кати он отторжения не вызвал. Пахло жареной картошкой, пахло жареным луком и еще чем-то очень тонким, но ароматным. На втором этаже запах еще больше усилился. И Катя внезапно поняла, что помимо картошки и лука тут пахнет грибами. Похоже, вчера Гаврила в ее отсутствие решил приготовить самому себе ужин, да так наелся картошки с грибочками, что теперь спит без задних ног.

Странно только одно: где он взял грибы? У них в кладовке их не имелось.

Катя вошла в спальню и сразу же увидела Гаврилу. Муж лежал в их кровати, не шевелясь. Воздух в спальне был настолько спертым, что у Кати даже голова закружилась. Никогда раньше запах жареного лука не вызывал в ней отвращения, а тут ее чуть не вывернуло.

– Гаврила! Как же ты тут лежишь! – воскликнула она, подбегая к окну и распахивая его настежь. – Тут же дышать нечем!

Она сделала несколько жадных глотков свежего прохладного воздуха и почувствовала, как дурнота отступает.

– Ну, что ты, как…

Катя повернулась к мужу, и слова замерли у нее на губах. Муж ее лежал в кровати, но он не спал. Гаврила лежал с открытыми глазами, но смотрел он не на Катю, взгляд его был уставлен в потолок. Вокруг него по-прежнему пахло луком и грибами, но благодаря открытому окну воздух в комнате быстро проветривался. Однако Гаврила по-прежнему не шевелился. И приблизившись к мужу, Катя с опаской взглянула на него.

– Гаврила, – прошептала она. – Ты это чего? Ты в порядке?

Она протянула руку, ожидая, что в любой момент Гаврила расхохочется, вскочит с постели и заявит, что более дурацкой испуганной физиономии, чем у нее, ему видеть в жизни не приходилось. Такие шуточки были вполне в его духе. Но сейчас он не шевелился. И взгляд у него был какой-то совсем остановившийся.

– Гаврила… ты как? Ты жив вообще?

Катя протянула руку и дотронулась до своего мужа, но тут же отпрыгнула назад. Плечо Гаврилы было холодное и твердое, словно камень. У живого человека, даже задумавшего самую лучшую шутку в своей жизни, такого плеча быть не может. И поняв, что видит перед собой совсем не Гаврилу, а лишь его труп, Катя открыла рот и завизжала от страха так громко, что у нее заложило уши от собственного крика.

С улицы тут же послышались шаги и крики. Это Василий Петрович с Аленой мчались ей на выручку.

– Мы уже идем!

– Катя, держись!

Катя подбежала к окну и увидела, как к дому торопятся Василий Петрович с женой. На мгновение ее затопило чувство облегчения, но вместе с ним пришел и стыд. Ну, что они с мужем за люди такие? Отчего от них сплошные проблемы окружающим?

И тем не менее Катя понимала: одной ей сейчас будет трудно справиться. И как хорошо, что есть на свете те, кто может ей в эту минуту помочь!

– Идите скорее сюда, – позвала она в окно своих друзей. – Мы на втором этаже.

– У тебя все в порядке?

– У меня да.

– Он тебя не обидел?

Катя помотала головой:

– Он никого уже не сможет обидеть. Он – мертвый.

Василий Петрович встал, словно вкопанный.

– Кто? Кто мертвый?

– Гаврила.

– Ты не ошиблась?

– Нет.

– Но как такое могло случиться?

– Не понимаю. Лежит в кровати, весь холодный. Я его потрогала, он не реагирует.

Василий Петрович нахмурился.

– Сейчас разберемся.

А поднявшись на второй этаж, приказал жене и Кате:

– Вы обе стойте тут.