Смерть королей

- Я не отступил - объяснил он, - потому что Сигельф не сдвинулся с места. Бог знает почему.

- Помнишь, когда мы были в Хрофесеастре и разговаривали с епископом Свитвульфом? - спросил я его.

- Помню.

- Что они грузили на корабли?

Финан на мгновение замолчал, поняв, что я имею в виду.

- Лошадей, - тихо сказал он.

- Лошадей для Франкии, - сказал я, - а Сигельф пришел в Лунден и заявил, что у него недостаточно лошадей для всех воинов.

- И теперь сотня его людей является частью лунденского гарнизона, - сказал Финан.

- И они готовы открыть ворота, когда придут датчане, - продолжил я, - потому что Сигельф принесет клятву Этельволду или Сигурду, или любому, кто пообещает ему трон Кента.

- Иисус и Иосиф, - вымолвил Финан.

- И датчане не были нерешительны, - заметил я, - они ждали, когда Сигельф присягнет на верность. Теперь они это получили, и ублюдок из Кента не отступает, потому что ждет, что датчане присоединятся к нему, а может быть, уже присоединились, и они думают, что мы едем на запад, а они быстро поскачут на юг, и люди Сигельфа в Лундене откроют ворота, и город падет, пока мы будем дожидаться этих ублюдков в Беданфорде.

- Так что нам делать? - спросил Финан.

- Остановить их, конечно же.

- Как?

- Притворившись врагом, конечно же, - сказал я.

Как же еще?

Глава тринадцатая

Сомнения ослабляют волю. Предположим, что я ошибался? Предположим, что Сигельф был просто упрямым старым глупцом, который и правда думал, что было слишком темно для отступления? Но хотя меня и одолевали сомнения, я продолжал вести своих людей на восток, через болото, которое примыкало к строю Сигельфа справа.

Поднялся резкий ветер, ночь была морозной, со злобным дождем в кромешной тьме, и если бы не костры кентских воинов, мы бы наверняка заблудились.

Множество огней обозначали местоположение Сигельфа, огней на севере тоже прибавилось, это говорило о том, что некоторые датчане перешли реку и теперь спасались от непогоды в лачугах вокруг старого римского дома. Еще дальше на севере виднелось три загадочных огня, отсветы от горящих домов, которые я не мог объяснить.

Очень многое, не только дальние пожары, не поддавалось пониманию. Некоторые датчане перешли реку, но огни на северном берегу подсказывали мне, что большинство осталось в Хантандоне, что было странно, если они собирались двигаться на юг.

Люди Сигельфа не сдвинулись с места, на котором я их оставил, между ними и ближайшими датчанами образовалась брешь, и она была моей возможностью.

Я оставил лошадей позади, все они были привязаны в леске, и мои воины шли пешком, неся щиты и оружие. Огни указывали нам путь, но до ближайшего зарева было очень далеко, и мы не могли разглядеть поверхность, поэтому спотыкались, падали, продирались, пробирались и прокладывали путь через болото.

По меньшей мере один раз я оказался по пояс в воде, грязь прилипала к обуви, а пучки травы сбивали меня с толку, а тем временем встревоженные птицы с криком поднялись в воздух, и этот шум, думал я, непременно должен предупредить врагов о нашем присутствии на их берегу, но они, кажется, ничего не заметили.

Иногда я лежу без сна долгими старческими ночами и думаю о тех безумствах, которые совершил, о риске, о жребии, который бросал вызов богам. Я вспоминаю атаку Бемфлеота или схватку с Уббой, или подъем на холм в Дунхолме, но ни одно из этих воспоминаний не может сравниться с той холодной, сырой ночью в Восточной Англии.

Я вел сто тридцать четыре воина сквозь зимнюю тьму, и мы нападали между двух вражеских армий, которые в совокупности насчитывали по меньшей мере четыре тысячи человек.

Если бы нас заметили, атаковали, разбили, нам некуда было бы бежать и негде было бы прятаться, кроме как в своих могилах.

Я приказал своим датчанам быть в авангарде. Людям вроде Ситрика и Ролло, чей родной язык был датский, воинам, которые пришли служить мне, после того как потеряли своих лордов, воинам, которые поклялись мне в верности, хоть мы и сражались против датчан.

У меня было семнадцать таких человек, и к ним я добавил дюжину своих фризов.

- Когда нападем, - объяснил им, - кричите "Сигурд".

- Сигурд, - сказал один из них.

- Сигурд! - повторил я, - Воины Сигельфа должны думать, что мы датчане.

Я дал указания своим саксам:

- Кричите "Сигурд!" Это ваш боевой клич, пока не протрубит рог. Кричите и убивайте, но когда услышите рог, будьте готовы отступить.

Это будет танец со смертью. По какой-то причине я вспомнил бедного Лудду, убитого у меня на службе, и его слова, что волшебство заключается в том, чтобы заставить человека верить в одно, когда на самом деле происходит другое.

- Заставь их следить за твоей правой рукой, господин, - сказал он мне однажды, - в то время как левая отнимает их кошель.

Поэтому теперь я заставлю воинов Кента поверить, что союзники предали их, и если уловка сработает, я надеялся снова превратить их в славных воинов Уэссекса.

А если трюк не удастся, сбудется пророчество Эльфадель, и Утред Беббанбургский погибнет в жутком зимнем болоте, и я погублю большую часть своих воинов.