Смерть кукловода

— Где встречались? — не понял он. Но прежде чем она ответила, вспомнил. «Контраст» — название конторы, где работал Солоновский. А Женя? Девушка, что убежала по поручению Белоручко, как только Стриженов пришел. — Да, Женя, я вас вспомнил, — поспешно сказал журналист, прерывая ее сумбурные объяснения. — Чем могу помочь?

— Вы ведь расследуете обстоятельства смерти Игоря, да? Знаете, я уверена, что его убили. И я хочу вам помочь. Для меня это важно… — Она запнулась и всхлипнула. — Важно найти убийцу, знать, кто это сделал. Давайте встретимся?

Стриженов был совсем не против встречи с Женей. Ему отчаянно не хватало информации, а юная коллега, неравнодушная к смерти Солоновского, могла дополнить картину. Дмитрий назвал ей кафе недалеко от отеля и стал собираться на встречу.

Марго еще спала. Ее не разбудил ни телефонный разговор, ни сборы журналиста. Черные волосы разметались по обеим подушкам, рот блогерши был чуть приоткрыт, а из-под одеяла выглядывали ее неприлично длинные ноги. Глядя на Марго, Стриженов широко зевнул и потянулся. Все-таки по ночам нужно спать, а не смотреть фотографии из путешествий.

Как и следовало ожидать, после ресторана Марго потребовала послушать ее путевые заметки и посмотреть фотографии из Италии. Вот, оказывается, где она провела последние недели. Дмитрий сопротивлялся, как мог. Но Марго настаивала, а спорить с ней было бесполезно. Вечер воспоминаний и фотографий затянулся до половины четвертого утра, и ранний звонок Женечки Литовцевой не мог обрадовать Стриженова.

Тем не менее полтора часа спустя он сидел в кафе за столиком и в упор смотрел на коллегу погибшего реставратора. На вид Жене Литовцевой было лет двадцать пять. Худая, угловатая, несчастная и уставшая, словно после бессонной ночи. Молодежная одежда — узкие темно-синие джинсы и толстовка с непонятным цветастым рисунком на груди — совершенно ее не украшала. Со стороны она напоминала взъерошенного перепуганного воробья. Возможно, в другой ситуации Стриженов пожалел бы ее, попытался успокоить, обнадежить и разговорить, но сегодня ему было не до того. Сегодня Стриженов хотел спать, его не интересовали несчастные женщины, только информация, а Женя отчаянно хотела что-то рассказать.

— Где вы взяли мой номер? — строго спросил журналист.

Девушка вздрогнула, ссутулилась и вжала голову в плечи.

— У Валерии Германовны на столе лежала ваша визитка, — очень тихо ответила Женя, — а мне так важно понять, кто убил Игоря! Я записала номер и позвонила. Извините.

— Ничего, — равнодушно отозвался Стриженов. Бессонная ночь сказывалась, ему не хотелось быть вежливым и притворяться, что-то изображать и выпытывать. — Послушайте, Женя, я пока не знаю, кто убил Солоновского и убили ли его. Возможно, это был несчастный случай. Я собираюсь выяснить. Он, видимо, был вам небезразличен. Вы встречались?

— Нет, — она покраснела и покачала головой, — но я любила Игоря. А он… он гораздо больше интересовался картинами, чем живыми людьми. Думаю, Валерия Германовна вам рассказала.

Дмитрий кивнул.

— Вы знаете, как он погиб? — спросила девушка.

— По официальной версии, ночью пошел в горы, поскользнулся на крутом склоне, упал, ударился головой о камни и умер на месте, — жестко ответил Стриженов, ища глазами официанта, чтобы напомнить про свой кофе.

— Я в это не верю, — прошептала Женя. — Сразу не поверила, а когда вы пришли и стали интересоваться Игорем, поняла, что его убили. А иначе почему вы взялись за это дело? Я почитала о вас в Интернете. Вы занимаетесь журналистскими расследованиями. Всегда добираетесь до сути вещей, так написано на сайте вашей газеты.

— Игорь Степанович погиб при странных обстоятельствах… — осторожно отозвался Дмитрий, уходя от обсуждения сайта. Мало ли что за ерунду там пишут в рекламных целях? — Женя, почему вы решили, что его убили? Это предчувствие, интуиция или у вас есть какие-то факты? — Стриженов немного нервничал, разговаривая с Женей, не очень-то она торопилась делиться информацией.

Благо в этот миг официантка принесла две кружки горячего кофе. Стриженов схватил одну из них и стал пить жадно, с наслаждением, с каждым новым глотком возвращаясь к жизни. Его собеседница тем временем рассказывала о Солоновском, грея костлявые озябшие пальцы о кружку.