Смерть лорда Эджвера

– Абсолютно верно, Гастингс. Вы сделали совершенно справедливое замечание. Так он сказал. У нас нет никаких доказательств того, что то письмо было написано. Eh bien, с одной стороны, этот господин лжет. По какой-то причине он рассказывает нам выдумку, прикрас. Так ли на самом деле? Мы не знаем. Но гипотетически если он все же написал то письмо, то у него должна была иметься для этого причина. Первое, что, естественно, приходит на ум – что он встретил какую-то даму и пожелал на ней жениться. Это великолепно объясняет его внезапную перемену решения. И поэтому, естественно, я навожу справки.

– Мисс Кэрролл категорически отвергла эту идею, – сказал я.

– Да. Мисс Кэрролл… – проговорил Пуаро и замолчал.

– К чему вы ведете? – с нетерпением спросил я.

Пуаро – мастер своим тоном вселять сомнения.

– Какая причина могла побудить ее солгать? – не унимался я.

– Aucune…[36] aucune. Однако, видите ли, Гастингс, трудно доверять ее свидетельским показаниям.

– Вы думаете, она лжет? Но зачем? Она кажется мне порядочным человеком.

– Так и есть. Иногда нелегко провести грань между намеренной ложью и бескорыстной неточностью.

– Что вы имеете в виду?

– Одно дело – лгать намеренно. А вот быть абсолютно уверенным в том, что определенные детали не имеют значения для ваших фактов, для ваших идей и вообще для истины, – это, друг мой, особое качество чрезвычайно честного человека. Заметьте, мисс Кэрролл уже сказала нам одну ложь. Она говорила, что видела Джейн Уилкинсон, хотя на самом деле видеть ее не могла. Как подобное произошло? Взгляните на это с такой точки зрения. Она смотрит вниз и видит в холле Джейн Уилкинсон. У нее не возникает ни малейшего сомнения в том, что это действительно Джейн Уилкинсон. Она знает, что это Джейн. Она говорит, что отчетливо видела ее лицо, – она уверена в своих фактах, а вот конкретные детали для нее значения не имеют! Ее внимание обращают на то, что видеть лицо она не могла. Разве? Ну, какая разница, видела она лицо или нет – это точно была Джейн Уилкинсон. Та же история и с другими вопросами. Она знает, и точка. И на все вопросы отвечает в свете своего знания, а не потому, что помнит факты. К уверенному свидетелю нужно относиться с подозрением, друг мой. А полагаться на сомневающегося свидетеля, который не помнит, не уверен, хочет подумать минутку – ах да, было вот так! – гораздо надежнее!

– О, боже, Пуаро! – воскликнул я. – Вы разрушили все мои представления о свидетелях.

– В ответ на мой вопрос о желании лорда Эджвера жениться еще раз она высмеивает идею просто потому, что такая мысль никогда не приходила ей в голову. Она не берет на себя труд вспомнить, не было ли хоть малейших признаков, указывавших на такое желание. В результате этого мы находимся там, где были раньше.

– Однако ее, кажется, совсем не огорошило ваше замечание о том, что она не могла видеть лицо Джейн Уилкинсон, – напомнил я.

– Да. И поэтому я решил, что мисс Кэрролл из тех, кто склонен к бескорыстной неточности, а не к намеренной лжи. Я не вижу мотивов для намеренной лжи, если только… точно, идея!

– Вы о чем? – оживился я.

Но Пуаро покачал головой:

– Идея сама пришла мне в голову. Только это слишком невозможно… да, слишком невозможно.

Больше он ничего не сказал.

– Кажется, вам понравилась девочка, – заметил я.

– Да. Совершенно очевидно, что она была полна решимости помочь нам. А каково ваше мнение, Гастингс, по поводу высокородной Джеральдин Марш?

– Мне было жаль ее… я всей душой сочувствовал ей.

– Вас, Гастингс, всегда отличало нежное сердце. Вы расстраиваетесь каждый раз, когда красавица в печали.

– А вы разве чувствовали себя по-другому?

Пуаро мрачно покачал головой:

– Нет… у нее была безрадостная жизнь. Это ясно написано у нее на лице.

– Как бы то ни было, – с горячностью произнес я, – вы понимаете, насколько нелепым было предположение Джейн Уилкинсон… о том, что она имеет отношение к убийству.

– Без сомнения, ее алиби вполне убедительно, однако Джепп еще со мной не связывался.

– Мой дорогой Пуаро, вы хотите сказать, что, увидев ее и поговорив с ней, вы всё еще не удовлетворены и хотите получить алиби?

– Eh bien, друг мой, каков результат того, что мы увидели ее и поговорили с ней? Мы понимаем, что она прошла через великие тяготы; она признает, что ненавидела своего отца и рада его смерти, и она глубоко встревожена тем, что он о чем-то говорил с нами вчера утром. И после всего этого вы заявляете: не нужно никакое алиби!

– Ее откровенность доказывает ее невиновность, – сказал я.

– Откровенность – это характерная черта всех членов семьи. Новый лорд Эджвер… каким жестом он выложил карты на стол!

– Это точно, – сказал я, улыбнувшись. – Довольно оригинальный метод.

Пуаро кивнул:

– Он… как у вас говорится… выбил почву перед нашими ногами.

– У нас из-под ног, – поправил его я. – Да, все это выставило нас в глупом виде.

– Очень любопытная мысль. Возможно, вы и выглядели глупо. Я ни в малейшей степени не чувствовал себя глупо, да и, думаю, не выглядел таковым. Как раз напротив, друг мой, я смутил его.