Смерть на Кикладах. Книга 2

Уже позже, изучая этот вопрос, он читал о том, как японские мастера-оружейники методом бесчисленных проб и ошибок еще в глубокой древности сумели добиться того, что лезвие меча и обладало нужной остротой, и в то же время не становилось хрупким. Достигали они этого, сплавляя бесчисленное множество раз в одном полотне различные сорта стали, отличающиеся содержанием углерода. Откованную пластину перерубали зубилом на части, складывали пополам и снова отковывали – и так много дней подряд. Только кузнец работал с мечом более шестидесяти дней! В результате структура меча становилась многослойной и состояла из тысяч пластинчатых слоев. Каждая часть меча закаливалась по-особому, для чего перед закалкой на меч наносился слой глины различной толщины.

От кузнеца меч попадал к полировщику, который использовал десятки различных точильных камней, куски кожи, и, наконец, подушечки собственных пальцев… Ножны тоже были произведением искусства. Традиционно в течение столетий они изготавливались из дерева магнолии, прочной и защищающей лезвие от окисления. Ножны делались из двух симметричных половинок, скрепленных рисовым клеем. Меч настоящего мастера всегда входил в ножны с усилием, но это была иллюзия – внутри ножен его полотно нигде не соприкасалось с деревом. Он прекрасно помнит этот меч Масамунэ.

Это был великолепный меч. Само совершенство.

– Смолев-сан! – услышал он за спиной знакомый негромкий, слегка словно надтреснутый голос, говоривший по-английски, и очнулся от воспоминаний. – Почему вы еще не одеты к поединку?

За спиной Алекса стоял, широко улыбаясь, Фудзивара-сенсей. Маленький, худой и совершенно седой японец низко поклонился Смолеву, Алекс традиционно поклонился в ответ, после чего не выдержал и крепко обнял старика.

– Боюсь, что я не готов к поединку, сенсей, – виновато ответил Алекс, отстранившись. – Я давно не тренировался.

– Кендо – это не тренировки и не соревнования, даже не поединки! – укоризненно покачал головой мастер Фудзивара. – Я много лет говорю вам одно и то же: смысл Кендо в самом Кендо! Это Путь самосовершенствования длиною в жизнь. Я иду по нему вот уже шестьдесят семь лет! Это бесконечное путешествие без пункта назначения. Мы все идем по этому Пути, как шли тысячи воинов с незапамятных времен до нас, преодолевая себя и совершенствуя свой дух. Воин обязательно поймет это, когда найдет свой Путь. Со временем. У каждого впереди много истин, которые придется усвоить, но, прежде чем воин подойдет вплотную к их пониманию, его техника должна стать безупречной. Для этого нужны ежедневные занятия!

– Я помню, мастер, – снова склонился в глубоком поклоне Смолев. – «Тренируйся тщательнее!» – говорил Кенсэй Мусаши. Я поэтому и пришел. У меня важное дело к вам, мастер! Я переехал из Петербурга в Грецию, на остров Наксос. У меня все в порядке. Но мне не хватает Кендо. Прошу вас помочь мне открыть на острове Додзе, если моя просьба вас не очень обременит. Приглашаю вас поехать со мной на месяц-два, чтобы открыть школу боевых искусств и преподавать в ней! Рыжая Соня тоже со мной, она готова стать инструктором в школе, которую мы откроем.

– Я подумаю над вашим предложением, – ответил с достоинством Фудзивара, но по его загоревшимся радостью глазам, Алекс понял, что неожиданное предложение обрадовало старого японца, посвятившего всю свою жизнь древнему боевому искусству.

– Спасибо, мастер! – обрадованно произнес Смолев. – Еще вопрос, что вы могли бы мне рассказать про мечи двух знаменитых кузнецов: Масамунэ и Мурамаса? В чем различие между двумя школами?

– Здесь скоро начнется тренировка, – после краткого раздумья ответил ему японец, указывая на спортсменов, что начинали собираться в зале. – Давайте пройдем в другой зал, выпьем чаю и поговорим. Это долгий разговор!

Вернувшись поздно вечером в дом под Зеленогорском, что достался ему по завещанию, Смолев попытался систематизировать услышанную от японца информацию.

Итак, школы Масамунэ и Мурамаса отстают друг от друга на несколько столетий. Масамунэ и его «великолепная десятка» учеников во главе с Садамунэ – это четырнадцатый век. А Мурамаса и его школа – это век шестнадцатый. Поэтому два великих мастера никогда не могли встречаться. Говоря о клинках Мурамаса, мастер Фудзивара рассказал о том, как можно отличить его клинки от работы других мастеров.