– Вот так, Саша, – произнес Манн ожесточенно скребя в затылке. – Похоже, что мы с тобой ответили на вопрос, что именно хотел продать Тишкин. Теперь бы понять кому он хотел продать? Да и вообще, откуда у него этот клинок? Да и где черти носят самого…
Тираду раздосадованного генерала перебил резкий телефонный звонок. Чертыхнувшись, Манн снял трубку стационарного аппарата и какое-то время напряженно слушал, потом переспросил по-английски:
– Что?! – и еще громче через секунду: – Кто?! Немедленно! Я жду!
Швырнув трубку на аппарат, он подмигнул Алексу.
– Ну, друг мой ситный, похоже, день еще не закончился! Тишкин объявился!
– Серега? Где? – встрепенулся Смолев.
В дверь номера постучали. Алекс вскочил и распахнул дверь.
На пороге стоял Тишкин. На него было страшно глядеть. Весь измятый и всклокоченный, в испачканной одежде, с посеревшим от усталости исхудавшим лицом и ввалившимися глазами. Неверными шагами с отрешенным видом он прошел в номер мимо своего друга, не замечая его, и без сил упал в кресло.
– Тишкин Сергей Иванович, собственной персоной? – поинтересовался Виктор Манн, продемонстрировав крупные белые зубы в хищной улыбке.
– Да, – безразлично подтвердил гость. – Я Тишкин. Сергей Иванович.
– Как же так, Серега? – тихо спросил Смолев, усевшись в кресло напротив. – Где ты был три дня? Что все это значит? Почему ты не сказал мне про Пашку? Почему не позвонил, когда приехал?
– Здравствуй, Саша! Ты здесь! – слабо улыбнулся Тишкин, словно только заметив друга. – Прости, все так глупо вышло. Я, как получил твой адрес, сразу стал искать твой отель. Долго искал, языка не знаю. Люди от меня шарахаются, как от чумного… У тебя, случаем, нет ничего поесть? Я, понимаешь, три дня… Они меня за городом держали двое суток… Пока я дошел пешком… Я все расскажу, я сам до сих пор не верю, не понимаю, как все случилось. А насчет Пашки…
У Тишкина вдруг задергался кадык, и по лицу покатились крупные слезы.
– А, ч-ч-ч-ерт! – с чувством выругался Манн и рванул на себя трубку телефона. Как только на другом конце провода ответили, он перешел на английский. – Девушка, ресторан? Генерал Манн говорит! Метрдотеля мне пригласите! Да! Метрдотель? Значит так! Водки литровую бутылку, закуски, мяса, рыбу, овощи, все, что есть! Три двойных порции по списку! Мне в номер! Мне плевать, что кухня закрыта! Возьмите в соседнем ресторане и включите мне потом в счет! У вас полчаса! Не будет готово – понижу в должности до тюремного уборщика! Вот то-то же! Вот это уже совсем другой разговор! Хвалю!
И Манн снова швырнул трубку на рычаг.
– Значит, так, – повернулся генерал к Смолеву. – Пусть твой друг пока отлежится в ванне, помоется, в себя придет. Потом мы сядем за стол, поужинаем и поговорим. Не хватало нам еще голодной смерти! Сейчас я отлучусь по делам, а через полчаса вернусь. Все, не прощаюсь!
Минут через сорок они уже сидели за роскошно сервированным столом. В серебряном ведерке со льдом охлаждалась литровая бутылка «Смирнофф», на огромном блюде дымилась груда мяса с гриля, овощи, морепродукты, фрукты совсем иного качества, чем подавали в ресторане при самой гостинице.
Заметно посвежевший после ванны, Тишкин уплетал еду за обе щеки. Видимо, он действительно три дня ничего не ел. Алекс выдал ему комплект чистой одежды из своих запасов. Друзья были примерно одной комплекции, одежда оказалась Тишкину впору. Алекс быстро ввел друга в курс дела. Известие о пропаже клинка Тишкин перенес стоически.
– Ну ладно, – произнес генерал Манн, достав бутылку с охлажденной водкой из ведерка, скрутив крышку и разливая по рюмкам. – Давайте-ка по пятьдесят грамм! За здоровье! Все еще наладится, я в этом уверен!
Друзья чокнулись и выпили. Тишкин, утолив первый голод, рассказал им историю, что с ним приключилась.
Работая в Артиллерийском музее экспертом по холодному оружию, он часто выполнял заказы для частных коллекционеров, которых в современной России развелось великое множество. Многие из них скупали японские клинки, ничего не понимая ни в истории, ни в культуре Японии, ни в ее духовном наследии. Клинки часто приобретались как капиталовложение. Иногда он выполнял поручения музея по приобретению клинков для музейных коллекций.
Однажды, года три назад к нему обратились с предложением рассмотреть коллекцию холодного оружия на предмет покупки ее Артиллерийским музеем. Коллекция принадлежала ветерану войны, воевавшему еще с японцами на Халхин-Голе. Незадолго до этого ветеран скончался, и родственники пытались поделить его жалкое имущество. Несколько неплохих шашек, три кинжала, одна старая замызганная катана и армейский штык-нож, – все наследство, что осталось после старика. Тишкин добросовестно оценил всю коллекцию, но предложенная музеем цена не устроила наследников. «Лучше на помойку!» – сказали они.