Смерть на Кикладах

Через минуту пиликнул ответ: «Безусловно. Ее телефон отслеживается. Их катер к вам уже идет. Будет через час. Ни во что не вмешивайся. Пусть уходят!».

Ну, уходят – так уходят! Алекс пожал плечами. Пусть полиция делает свое дело. Его дело – безопасность на борту.

Тяжело заскрипела, запела свою жалобную песню лебедка, поднимая и наматывая на барабан напрягшиеся металлические тросы, что тянули на поверхность плетеную корзину с драгоценной находкой.

В этот раз лебедка напрягалась ощутимо больше, встречая сильное сопротивление груза. Вот из моря показалась веревочная гондола, в которой лежала большая амфора, вся в налипшем на нее морском песке. Стрела крана, которым управлял юнга, вынесла груз над палубой и осторожно опустила на надувную подложку.

Джеймс подскочил к амфоре и осторожно освободил ее из сети. Бегло осмотрев ее, он радостно вскрикнул. Амфора была запечатана!

Нетерпеливо ожидавший за его спиной смотритель музея снова достал свою щеточку с рукояткой из слоновой кости и теперь уже гораздо более внимательно и аккуратно стал очищать бока амфоры в поисках интересовавшей его печати.

Внезапно он обнаружил ее почти у самого основания амфоры.

В возбуждении смотритель музея вскочил, схватил ведро с водой, что стояло рядом, и с помощью воды и щетки тщательно вычистил печать. Потом медленно выпрямился, тяжело дыша, и убрал щетку в карман пиджака. Взгляды всех присутствующих были направлены на него с нетерпеливым ожиданием.

– Ну, Панайотис, какого же черта вы молчите, ну скажите же, – первым не выдержал мучившийся ожиданием сильнее других Джеймс Бэрроу. – Вы определили печать? Это…

– Это фалерн! – негромко и торжественно ответил Феодоракис, вытирая капли пота со лба. – Никаких сомнений быть не может! Печать винодельни из римской Кампаньи, которой всегда отмечался фалерн. Убедитесь сами, коллега! Та самая: здесь и год, и винодельня, и виноградник. Это фалерн!

Джеймс издал радостный и торжествующий вопль, подхватил Лили на руки и закружил ее, крича:

– Я знал! Я знал! Боже мой, дорогая, мы нашли его! Мы сделали это! Мы сделали!

Остальные дружно захлопали, поздравляя супругов Бэрроу.

Даже Катерина Делапорта трижды медленно хлопнула в ладоши. На ее лице было явно написано удовлетворение.

Через час все пять амфор были на борту. Тщательно очищенные от песка, вымытые пресной водой из шланга, они сверкали на солнце, пока Джеймс фотографировал их.

Алекс тоже сделал айфоном несколько снимков с разного расстояния и разных ракурсов и отправил Виктору Манну с пояснениями, получив в ответ: «Поздравляю! Теперь ждите гостей: из Хоры идет катер. Проследи, чтобы они ушли СПОКОЙНО».

– Господин Бэрроу, – произнесла чиновница в спину археологу, который все никак не мог оторваться от своей находки.

Ну вот, началось! – подумал Алекс, только бы Джеймс не подвел!

– Господин Бэрроу! Нам необходимо с вами поговорить!

– Слушаю вас, – повернулся к ней Джеймс, мгновенно взъерошившись. – В чем дело?

– Дело в том, что я получила указания из Министерства, что целесообразно, учитывая возраст и ценность вашей находки, во избежание каких-либо инцидентов немедленно отправить амфоры на материк.

– Что? – не поверил своим ушам Джеймс. – Что за бред! Почему на материк?

– Это не бред, господин Бэрроу! Это позиция Министерства культуры Греции. Страны, где вы проводите раскопки. Позвольте вам напомнить, что все, что найдено на территории Греции, включая подводные находки, принадлежит Греции. Безусловно, – брезгливо пожала она плечами, – ваше право на получение премии в рамках греческого законодательства, если оно будет подтверждено документарно, никто не оспаривает.

– Алекс, – обернулся англичанин в растерянности к Смолеву. – Что вы скажете?

– Должна заметить, – дернув щекой и повысив голос, произнесла чиновница, – что мнение господина Смолева – это лишь мнение частного лица, на которого никак не распространяются полномочия по проведению работ. Поэтому, мне жаль, но его мнение Министерство не готово принимать в расчет.

– Да ни черта вам не жаль! – кипел Бэрроу, забыв обо все на свете. – Все это чушь! Нам необходимо самим довести работу до конца! Что вы молчите, Алекс?

– Джеймс, – произнес негромко Смолев, глядя на возмущенного археолога отрезвляющим взглядом. – Джеймс, послушайте меня, мой друг! Все в порядке. Я думаю, что в ваших интересах подчиниться требованиям Министерства. Госпожа Делапорта права, – его взгляд, направленный на Джеймса, ясно говорил: «Да приди же ты в себя, остолоп! Успокойся и делай, как договаривались!» – экспонаты слишком ценны, чтобы оставить их на острове. Мы не сможем обеспечить им необходимую сохранность: у нас нет ни помещения, ни охраны. Это правильно, если их немедленно перевезут на материк.

От удивления, не ожидавшая такого поворота, «куратор отдела подводной археологии» молча открыла и закрыла рот.

Но Джеймс не был готов сдаться так легко.

– Что? Да какого черта? – возмутился он, но потом вдруг запнулся под красноречивым взглядом Смолева, словно вспомнил о чем-то важном. – Ах, да… Действительно, ни помещения, ни охраны… Что ж, делайте, как знаете.