Смерть на Ниле. Причуда мертвеца

Подошел стюард и повел их к столику. Миссис Аллертон шла за ним с озадаченным выражением на лице. Тим всегда такой легкий, открытый. Подобные вспышки не в его характере. И не то чтобы он, как истый британец, не любил иностранцев и не доверял им: Тим — космополит. Ах, вздохнула она, мужчин не понять! Самые близкие, самые родные — и те способны реагировать на что-нибудь неожиданным образом.

Они уселись, когда в кают-компанию неслышно скользнул Эркюль Пуаро. Он стал около них, положив руку на спинку свободного стула.

— Так вы позволите, мадам, воспользоваться вашим любезным предложением?

— Конечно. Присаживайтесь, месье Пуаро.

— Вы очень любезны.

Она с чувством неловкости отметила, что, садясь, он быстро взглянул на Тима, а тот даже не удосужился согнать с лица угрюмость.

Миссис Аллертон решила разрядить атмосферу. После супа она взяла список пассажиров, лежавший рядом с ее прибором.

— Может, поотгадываем фамилии? — весело предложила она. — Обожаю это занятие. — И она стала читать: — Миссис Аллертон, мистер Т. Аллертон. Ну, это просто. Мисс де Бельфор. Я вижу, ее посадили за один столик с Оттерборнами. Интересно, как она поладит с Розали. Кто тут дальше? Доктор Бесснер. Есть желающие опознать доктора Бесснера? — Она скосила глаза на столик с четырьмя мужчинами. — Мне кажется, это тот толстяк с гладко выбритой головой и усами. Немец, должно быть. Как же он уплетает свой суп! — Аппетитное чавканье доносилось оттуда.

Миссис Аллертон продолжала:

— Мисс Бауэрз. Можем мы определить, кто это? Женщины у нас наперечет. Ладно, пока отложим мисс Бауэрз. Мистер и миссис Дойл. Ну, это наши герои дня. Какая она все-таки красавица, и платье какое чудесное!

Тим крутанулся на стуле. Линит с мужем и Эндрю Пеннингтоном сидели за угловым столиком. Линит была в белом платье, на шее нитка жемчуга.

— Решительно не нахожу ничего особенного, — сказал Тим. — Кусок ткани, перехваченный в талии чем-то вроде шнурка.

— Браво, дорогой, — сказала мать. — Ты прекрасно выразил мужской взгляд на модель стоимостью восемьдесят гиней.

— Не представляю, зачем женщины так тратятся на тряпки, — сказал Тим. — Глупость, по-моему.

Миссис Аллертон между тем продолжала перебирать попутчиков:

— Мистер Фанторп, очевидно, из четверки за тем столом. Тихоня и молчун. Довольно приятное лицо, внимательное, умное.

Пуаро согласился с ней:

— Он умный — это так. Он помалкивает, зато очень внимательно слушает и приглядывается. О да, он умеет смотреть. Странно встретить такого субъекта в увеселительной поездке на край света. Интересно, что он здесь делает.

— Мистер Фергюсон, — продолжала читать миссис Аллертон. — Сдается мне, это наш друг — антикапиталист. Миссис Оттерборн, мисс Оттерборн — этих мы уже хорошо знаем. Мистер Пеннингтон, иначе — дядюшка Эндрю. Интересный мужчина, по-моему...

— Возьми себя в руки, мам, — сказал Тим.

— С виду суховат, но очень, по-моему, интересный, — настаивала миссис Аллертон. — Какой волевой подбородок. О таких вот, наверное, мы читаем в газетах — как они орудуют у себя на Уолл-стрит. Убеждена, что он сказочно богат. Следующий — месье Эркюль Пуаро, чьи таланты остаются невостребованными. Тим, ты не взялся бы организовать какое-нибудь преступление для месье Пуаро?

Однако эта безобидная шутка пришлась не по вкусу ее сыну. Он зло глянул на нее, и она зачастила дальше:

— Мистер Рикетти. Наш друг — археолог, итальянец. И последними идут мисс Робсон и мисс Ван Шуйлер. Насчет второй все просто. Это жуткая старуха американка, которая считает себя здесь главной и намерена сохранять неприступность, удостаивая беседы лишь тех, кто удовлетворяет самым строгим критериям. В своем роде она чудо — правда? Памятник эпохи. А две женщины с ней — это наверняка мисс Бауэрз и мисс Робсон: худенькая, в пенсне, — наверное, секретарь, а трогательная молодая женщина, что всем довольна, хотя ее гоняют, как черную рабыню, — какая-нибудь бедная родственница. Я думаю, Робсон — секретарь, а Бауэрз — бедная родственница.

— Ошибаешься, мама, — ухмыльнулся Тим. К нему вернулось хорошее настроение.

— Из чего ты это заключил?

— Я зашел в гостиную перед обедом, а там бабуся говорит компаньонке: «Где мисс Бауэрз? Сбегай за ней, Корнелия». И потрусила Корнелия, как послушная собачонка.

— Интересно будет поговорить с мисс Ван Шуйлер, — раздумчиво сказала миссис Аллертон.

Тим снова ухмыльнулся:

— Мам, она тебя поставит на место.

— Отнюдь нет. Для начала я подсяду к ней и негромко, но уверенно заведу разговор о титулованных родственниках и друзьях, каких смогу вспомнить. Я думаю, что, назвав как бы между прочим твоего троюродного племянника, герцога Глазго, я скорее всего добьюсь своего.

— Мама, где твои принципы?

В том, что произошло после обеда, исследователь человеческой природы нашел бы для себя кое-что забавное.

Просоциалистически настроенный молодой человек (он действительно оказался мистером Фергюсоном), гнушаясь обществом, повалившим в обзорный салон на верхней палубе, удалился в курительную.