Смерть на Ниле. Причуда мертвеца

Утешало, что безумица как-то совладала с собой, но вздохнул он с облегчением лишь тогда, когда портьеры раздвинулись и в сопровождении Корнелии вошла знающая свое дело мисс Бауэрз, затянутая в ужасающее кимоно.

— Так, — сказала мисс Бауэрз бодрым голосом, — что тут у вас?

Она приступила к своим обязанностям, не выказав и тени тревоги или удивления.

Поручив девушку умелому надзору, Фанторп, успокоившись, поспешил к каюте доктора Бесснера. Он постучал и сразу вошел.

— Доктор Бесснер?

Громогласный храп, затем испуганный голос откликнулся:

— So?[65] Что такое?

Фанторп уже включил свет. Доктор смотрел на него, по-совиному моргая.

— Дойл. В него стреляли. Мисс де Бельфор стреляла. Он в салоне. Вы можете пойти?

Тучный доктор среагировал незамедлительно. Он задал несколько отрывистых вопросов, натянул халат, сунул ноги в шлепанцы, взял обязательный саквояжик и вместе с Фанторпом направился в салон.

Между тем Саймон смог открыть ближайшее к нему окно. Прислонив к раме голову, он вдыхал свежий воздух. Лицо у него было мертвенно-бледным.

Доктор Бесснер подошел к нему:

— So? Что у нас здесь?

Набухший от крови носовой платок лежал на ковре, уже отмеченном темным пятном.

Осмотр сопровождался ворчанием и восклицаниями на немецком языке:

— Да, дело плохо... Кость задета. Большая потеря крови. Герр Фанторп, мы должны оба отвести его в мою каюту. So — вот так. Он не может идти. Мы должны нести его — вот так.

Они уже подняли его, когда в дверях появилась Корнелия.

— A-а, это вы. Gut[66]. Идите с нами. Мне нужна помощь. Вы справитесь лучше, чем мой товарищ. Он заранее бледнеет.

Фанторп выдавил слабую улыбку.

— Не нужно позвать мисс Бауэрз? — спросил он.

Доктор Бесснер бросил на Корнелию оценивающий взгляд.

— Вы очень хорошо справитесь, фройляйн, — объявил он. — Вы не падаете в обморок, не делаете глупостей — nein[67].

— Я все сделаю, как вы скажете, — с готовностью подтвердила Корнелия.

Доктор Бесснер удовлетворенно кивнул.

Процессия вышла на палубу.

Следующие десять минут были посвящены хирургическим манипуляциям, и они совсем не пришлись по вкусу мистеру Джиму Фанторпу. Ему было неловко, что Корнелия обнаружила большее присутствие духа.

— So, на большее я не способен, — заявил доктор Бесснер, окончив. — Вы держались героем, мой друг. — Он одобрительно потрепал Саймона по плечу. Потом закатал ему рукав сорочки и достал шприц. — Сейчас я сделаю вам укол для сна. Ваша жена — как быть с ней?

Саймон слабо отозвался:

— Она не должна знать до утра. И, — продолжал он, — не вините ни в чем Джеки. Я сам виноват. Я безобразно обошелся с ней. Бедняга... она не ведала, что творит.

Доктор Бесснер кивнул:

— Да-да, я понимаю...

— Я виноват... — настаивал Саймон. Он перевел взгляд на Корнелию. — Кому-нибудь нужно остаться с ней. Она может... навредить себе...

Доктор Бесснер ввел иглу. Ровным, уверенным голосом Корнелия сказала:

— Не беспокойтесь, мистер Дойл. Мисс Бауэрз останется с ней на всю ночь.

На просветлевшем лице Саймона выразилась признательность. Он расслабился. Закрылись глаза. Вдруг он широко распахнул их.

— Фанторп!

— Да, Дойл?

— Револьвер... нельзя, чтобы он оставался там. Утром его найдет прислуга.

Фанторп кивнул:

— Правильно. Сейчас же пойду и заберу его.

Он вышел. У каюты Жаклин его перехватила мисс Бауэрз.

— Все обойдется, — заявила она. — Я сделала ей укол морфия.

— Вы останетесь?

— Конечно. На некоторых морфий действует возбуждающе. Я останусь на всю ночь.

Фанторп пошел дальше.

Минуты через три к доктору Бесснеру постучали.

— Доктор Бесснер!

— Да? — Толстяк открыл дверь.

Фанторп поманил его на палубу.

— Послушайте... Я не могу найти револьвер...

— Что такое?

— Револьвер. Он выпал из ее руки. Она ногой отшвырнула его под диван. Сейчас его там нет.

Оба уставились друг на друга.

— Кто же мог его взять?

Фанторп пожал плечами.

Бесснер сказал:

— Любопытно, да. Но я не представляю, что мы можем сделать в этом случае.

Они расстались озадаченные, в смутной тревоге. 

Глава 12

Эркюль Пуаро вытирал свежевыбритое лицо, когда в дверь нетерпеливо постучали и, не дождавшись ответа, в каюту вошел полковник Рейс. Войдя, он притворил за собой дверь.

— Чутье вас не обмануло, — сказал он. — Это случилось.

Пуаро выпрямился и отрывисто спросил:

— Что?

— Линит Дойл погибла — ей прострелили голову ночью.

С минуту Пуаро молчал, ему живо вспомнились две сцены — Асуан, парк, свистящий девичий шепот: «Я бы хотела приставить мой пистолетик к ее голове и спустить курок»; и недавняя, голос тот же: «Чувствуется, что так продолжаться не может, это такой день, когда что-то случается»; и это странное выражение мольбы в ее глазах. Что же сталось с ним, что он не откликнулся на эту мольбу? Из-за этого своего полусна он ослеп, оглох и поглупел...

Рейс продолжал:

— Я тут до некоторой степени официальное лицо; за мной послали, просили разобраться. Через полчаса пароход должен сниматься с якоря, но без моего распоряжения он никуда не тронется. Конечно, есть вероятность, что убийца пришел с берега.

Пуаро замотал головой.

Рейс согласно кивнул в ответ: