Смерть на Ниле (= Убийство на пароходе 'Карнак')

- Не нужно ничего говорить, мадемуазель. Я сам все скажу за вас. Еще в Асуане меня заинтересовали отношения между вами. Почти сразу мне стало ясно - вы самоотверженно оберегаете свою мать от чего-то, а этот ваш сарказм и непочтительность к ней не больше, чем маска. И от чего вы оберегаете ее, я понял гораздо раньше, чем встретил ее однажды утром настолько пьяной, что ошибиться было невозможно. Мне стало ясно - она устраивает пьяные оргии в одиночестве, а вы мужественно боретесь с пороком, с которым бороться трудно, почти невозможно. Ведь она, подобно всем пьяницам, научилась хитрить, добывать спиртное и прятать его от вас. Я бы нимало не удивился, узнав, что лишь вчера вечером вы раскрыли ее тайник. И, значит, вчера же, как только ваша мать уснула, вы опустошили тайник набросили бутылки со спиртным в воду.

- Он помолчал.

- Я ошибаюсь?

- Нет. Вы совершенно правы.

- Она заговорила, отчаянно, горько.

- Как глупо было молчать, но мне было стыдно, и я не хотела, чтобы все узнали! Ведь тогда бы все узнали. И потом, меня оскорбило такое нелепое подозрение... подозрение, будто я...

Пуаро закончил фразу за нее:

- Вам показалось оскорбительным подозрение в убийстве?

- Да, - и снова неудержимая исповедь, - я так отчаянно старалась скрыть ото всех... ведь она не виновата. Ее книги больше не покупают. Всем надоел ее дешевый секс, а она никак не может смириться, ей это кажется несправедливым. И вот она стала пить. Я долгое время не могла понять, почему она ведет себя так странно. Потом поняла, пыталась остановить ее. Какое-то время все шло нормально, но вдруг началось снова, и жуткие скандалы и ссоры с посторонними людьми. Ужасно, - она вздохнула.

- Мне приходится быть начеку, чтобы вовремя увести ее... И вот она возненавидела меня. Она во всем винит меня. Иногда я вижу это в ее глазах...

- Бедная девочка, - сказал Пуаро. Она резко повернулась к нему.

- Не смейте меня жалеть. Не будьте ко мне добры. Мне легче без этого.

- Она глубоко и горестно вздохнула.

- Я так устала. Смертельно устала.

- Я знаю, - сказал Пуаро.

- Все вокруг считают меня грубой, невоспитанной, упрямой. А я ничего не могу поделать. Я разучилась быть хорошей.

- Я же говорил вам - вы слишком долго несете свое бремя в одиночестве.

- Какое облегчение разговаривать с вами, - медленно сказала Розали, вы всегда были так добры ко мне, мсье Пуаро. А я так часто обходилась с вами безобразно грубо.

- Вежливость совсем не обязательна между друзьями.

Она вдруг снова стала подозрительной.

- Наверное, вы расскажете о нашем разговоре? Вам ведь придется объяснить, почему я выбросила за борт эти проклятые бутылки?

- Нет, вовсе не придется. Вы только ответьте мне: когда это было? Десять минут второго?

- По-моему, да. Я не помню точно.

- Так, теперь скажите, мадемуазель, вы видели мадемуазель Ван Скулер?

- Нет, не видела.

- По ее словам, она выглянула из двери своей каюты.

- Наверное, я не заметила. Я оглядела палубу, а потом повернулась к реке.

- Значит, вы не видели ничего - совсем ничего, когда были на палубе.

Наступило молчание, долгое молчание. Розали нахмурилась, казалось, она серьезно обдумывает что-то. Наконец, она решительно проговорила:

- Нет, я никого не видела.

Эркюль Пуаро медленно покачивал головой. Он был печален и очень серьезен.

19

Люди собирались в ресторан с видом унылым и угнетенным. Очевидно, чрезмерный аппетит должен свидетельствовать о бессердечности, поэтому к еде почти не притрагивались. Тим Аллертон был в это утро особенно не в духе и явился, когда его мать уже сидела за столом.

- И зачем только мы поехали на этом проклятом пароходе! - проворчал он.

- Да, мой дорогой, - грустно согласилась его мать..

- Подумать, что кто-то хладнокровно мог застрелить эту юную прекрасную девушку. И эта другая девочка, такая несчастная!

- Жаклина?

- Да, мне больно за нее. Она такая маленькая и жалкая.

- В следующий раз не будет играть в игрушки, которые стреляют, отрезал Тим, неохотно намазывая хлеб маслом.

- Ты сегодня просто невыносим, Тим.

- Да, у меня жуткое настроение, как и у всех.

- Но к чему эта озлобленность? Я просто сожалею и грущу.

- Ах, ты во всем видишь только романтику. Неужели ты не понимаешь, мы оказались замешаны в деле об убийстве. Все на этом пароходе под подозрением. Миссис Аллертон удивилась.

Формально да, но ведь это дико себе представить, будто мы..

- Нисколько не дико, и, уверяю тебя, полицейские из Шелала и Асуана не посмотрят на твои добродетели и мягкое сердце.

- Я надеюсь, преступников обнаружат еще до прибытия в Асуан.

- Интересно, каким образом?

- Мсье Пуаро найдет убийцу.

- Этот старый болтун? Никого он не найдет, он только и умеет, что вести беседы и ухаживать за своими усами.

- Послушай, Тим, нам все равно придется через это пройти, давай постараемся не портить себе нервы.

Но Тим был по-прежнему мрачен.

- Ты слышала, пропало жемчужное ожерелье.

- Жемчужное ожерелье Линнет?

- Да. Кто-то украл его.

Может быть, из-за этого ее и убили?

- Ах, мам, ты путаешь две совершенно разные вещи.

- Кто тебе сказал о пропаже жемчуга?