Смерть на винограднике

Верлак рассмеялся.

– Да уж, очень странно, можешь мне поверить, но до меня это дошло, только когда Эммелин увезла меня с собой в Нормандию. Моник было тридцать шесть.

Марин поставила нетронутый стакан на журнальный стол.

– Ты ведь жил с бабушкой и дедом в Нормандии, когда был совсем молодым? Лет в двадцать с небольшим? И уехал туда после романа с Моник?

– Нет, в двадцать лет я жил в другом месте. А уехал в Нормандию, когда мне было пятнадцать.

Марин снова взялась за свой стакан.

– Мне надо выпить, – объявила она, пригубливая виски.

– Ты просто держишься за стакан, – уточнил Верлак.

Марин пропустила его слова мимо ушей.

– Значит… хочешь сказать, что у тебя, пятнадцатилетнего подростка, совсем еще ребенка, была связь с тридцатишестилетней подругой твоей матери?

– Она началась, когда мне было тринадцать, – поправил он. – А Моник, видимо, тридцать четыре.

– Боже мой! – прошептала Марин, снова отставляя стакан и хватаясь за голову.

– Да ладно тебе, – отозвался Верлак. – Вот такой реакции я и опасался. – Он в притворном удивлении развел руками.

– Антуан! – воскликнула Марин. – Не надо так шутить! – Она вскочила, зашагала по комнате и снова села. – Это же ужасно! Ты был ребенком! Я бы ей шею свернула!

– Ее уже нет в живых, – сообщил Верлак. – Умерла от рака много лет назад.

– Тогда я приду плюнуть на ее могилу!

– И я с тобой.

Марин снова вскочила.

– Ты скачешь, как кролик, – заметил Верлак, наблюдая за ней. – Но виновата не только она.

– Как это не только? – возмутилась Марин. – Она знала, что делает, а ты…

– Тоже знал.

– Нет, Антуан! Ты был еще не настолько взрослым!

– Достаточно, чтобы знать, что я делаю, – не то чтобы всецело понимать, но все-таки сознавать, что происходит между нами. Мне жилось неплохо. Правда, понять это нелегко даже мне, и, наверное, тебе тоже. Я любил ее на свой странный лад.

– Думаешь, в том возрасте ты понимал, что значит любовь? – Марин взяла его за руку. – Наверное, ты совсем запутался.

Мобильник Верлака зазвонил, он не стал отвечать.

– А по-моему, тринадцатилетний подросток уже понимает, что такое любовь. Да, ты сейчас расстроена, но я хочу, чтобы ты знала: я наконец перестал открещиваться от своего прошлого. К этому меня подтолкнуло фото Сильви, а потом – сестра Клотильда.

– И что сказала монахиня? – спросила Марин. – Можно узнать?

– Она просто ухитрилась вызвать меня на откровенность, – объяснил он. – В конце концов я выложил ей всю правду и даже всплакнул. – Он поспешно вскинул руку. – Ничего не говори!

Марин улыбнулась.

– Я только хотела глотнуть виски. Твое здоровье! – Она отпила глоток. – Итак… сестра Клотильда дала тебе совет или, пожалуй, наметила для тебя план действий – вместо того чтобы помолиться за тебя?

Верлак засмеялся.

– Знаешь, она ни разу не упомянула ни Бога, ни молитву. И сказала, что всю работу должен сделать я сам. – Он отпил еще виски и повернулся к Марин: – Марин, тебя волнуют мои деньги?

– Нет, но твоя машина мне очень нравится, – смеясь, ответила она. – Нет, Антуан, твои деньги меня не волнуют. Да, я в восторге от наших шикарных поездок в отпуск, признаюсь честно, и от венецианских фресок у тебя в столовой тоже…

– И я, – улыбнулся Верлак.

– Но я была бы не менее счастлива, если бы у нас на стенах висели постеры в рамках из ИКЕА, а в отпуске нам пришлось бы спать в палатке.

Верлак нахмурился.

– Нет уж, не будем увлекаться. Терпеть не могу походы.

Марин невольно засмеялась.

– А почему ты спрашиваешь?

– Да просто так, без причины, – ответил он. – Задумался о своем разговоре с сестрой Клотильдой. – Он потянулся к каталогу ИКЕА. -Ну, давай выбирать постеры, – сказал он.

– Не дразнись!

Глава 27 Французские – и английские – новшества

– Я вчера вечером оставил два сообщения, – сказал Полик и добавил: – …Шеф.

– Прошу прощения, – ответил Верлак. – Я… меня еще немного мутило после пищевого отравления. Это было что-то важное?

Полик со вздохом кивнул и сел напротив Верлака.

– Кажется, в тот вечер я битых два часа болтал о старых автомобилях с убийцей.

Верлак изумленно уставился на комиссара. Полик рассказал, как снова побывал в мастерской у Продо и обнаружил, что часть вещей оттуда пропала.

– Говорите, даже бюст де Голля? – спросил Верлак.

– Угу. А зачем, если не для того, чтобы перебраться в другой город или даже страну? Сейчас через границы европейских стран можно кататься туда-сюда на машине, так что он мог скрыться и в итальянских Альпах, и в какой-нибудь глухой деревушке в Андалусии.

– Но вы же говорили, что поверили ему. И Лаура Матур, бывшая начальница мадемуазель Дюран, ему доверяла.

– Я тоже могу ошибаться, и такое уже случалось, – объяснил Полик.

Верлак взялся за телефон.

– В таком случае объявим его в национальный розыск. Полагаю, он водит «Ситроен DS»? На дороге такая редкость любому бросится в глаза. Мне известно, что он одиночка, а вы знаете кого-нибудь, с кем он общается?