Смерть под колоколом

После этого старая женщина решила переселиться в деревню. Разбойники сожгли ее усадьбу, убили двоих внуков и нескольких слуг. Хотя после истории с контрабандой мне пришлось порвать с ней отношения, горе, выпавшее на ее долю, было таким ужасным, что я не смог остаться в стороне. Я предложил большую награду тому, кто поможет задержать убийц, и был рад, когда правосудие восторжествовало. Увы, все эти злоключения повредили рассудок госпожи Лян, и она вообразила, что причиной их являюсь я.

— Что за нелепая идея! — воскликнул судья Ди. — Вы были ее лучшим другом!

Линь Фан сокрушенно вздохнул.

— Да! Ваша честь поймет, что все это доставило мне большие неприятности. Старая женщина преследовала меня, порочила мое имя и всеми доступными средствами старалась настроить людей против меня. Скажу вашей чести по секрету, что я решил уехать из Кантона в значительной степени из-за ее козней. Ваша честь поймет мое положение. С одной стороны, я не мог искать защиты от ложных обвинений женщины, с которой меня связывают родственные связи через женитьбу. С другой стороны, если бы я не отвечал на эти обвинения, моя репутация в Кантоне пострадала бы. Я надеялся обрести покой в Пуяне, но она настигла меня и здесь, обвинив в похищении ее внука! Его честь судья Фэн немедленно закрыл это дело. Полагаю, госпожа Лян подала вам то же самое обвинение?

Судья Ди ответил не сразу. Сначала он выпил несколько глотков чая и, не торопясь, попробовал принесенные управляющим сладости.

— Чрезвычайно жаль, что просто отвергнуть ее досадную жалобу я не могу, — наконец сказал он. — И хотя мне совсем не хочется причинять вам какие-либо неприятности, я буду вынужден вызвать вас в присутствие, чтобы выслушать вашу защиту. Конечно, это просто формальность. Я уверен, что сразу после этого я смогу закрыть дело.

Линь Фан кивнул. Его странный застывший взгляд остановился на судье.

— Когда ваша честь намерены заслушать это дело?

Судья погладил бакенбарды.

— Боюсь, сейчас мне трудно сказать точно. Есть отложенные нерешенные дела и некоторые административные вопросы, оставшиеся от моего предшественника. И еще: для того чтобы внешне соблюсти весь порядок прохождения дела, мой первый писарь обязан изучить переданные госпожой Лян бумаги, чтобы изложить мне их суть. Я не могу поэтому сказать, когда именно будет суд. Но я обязательно ускорю его, насколько это будет возможно.

— Я, ничтожный человек, буду вам глубоко признателен, поскольку важные дела требуют моего присутствия в Кантоне. Я собирался выехать уже завтра, оставив дом на попечение управляющего. Именно в связи с предстоящим отъездом мое жилище выглядит таким заброшенным, и по этой же причине я не смог встретить вас подобающим образом, за что прошу меня простить!

— Я постараюсь устроить все как можно быстрее. Признаюсь, я сожалею, что вы вынуждены нас покинуть. Пребывание здесь выдающегося гражданина нашей богатой южной провинции — это большая честь для уезда. Мы не можем предложить вам ту роскошь и утонченность, к которым вы привыкли в Кантоне. Мне трудно было понять, как человек вашего уровня мог избрать наш скромный город местом жительства даже на время.

— Объясняется это просто, — ответил Линь Фан. — Мой покойный отец был очень деятельным человеком. Он плавал по Каналу на наших джонках, проверяя отделения компании. Побывав в Пуяне, он был так им очарован, что решил построить здесь усадьбу после того, как отойдет от дел. Увы, Небеса призвали его рано, и он не успел осуществить свой план. Поэтому я счел своим долгом приобрести дом в Пуяне.

— Похвальный пример сыновней почтительности! — заметил судья Ди.

— Может быть, — продолжал Линь Фан, — позднее я превращу этот особняк в мемориальный зал и посвящу его памяти отца. Дом старый, но он хорошо построен, и я уже сделал некоторые улучшения, соответствующие моим скромным средствам. Не соблаговолите ли, ваша честь, позволить мне показать вам мое скромное жилище?

Судья принял предложение, и хозяин провел его во второй двор, где располагался еще один приемный зал, больше первого. Судья заметил, что пол устилает ковер, должно быть сотканный специально для этого помещения. Балки и колонны украшала изысканная резьба с инкрустацией из перламутра. Мебель здесь была из сандалового дерева, источавшего нежный аромат, а в окна вместо бумаги или шелка были вставлены тончайшие пластинки раковин, пропускавшие мягкий, рассеянный свет. Другие комнаты тоже были обставлены с элегантной роскошью.

Когда они вошли в последний двор, Линь Фан едва заметно улыбнулся и сказал:

— Поскольку все женщины уехали, я могу показать вам покои моей семьи.