Смерть под Рождество

На нее же стихи произвели эффект поистине поразительный. Гейл отпрянула от него, схватила поднос и побежала вроде бы на кухню, но остановилась и снова поставила поднос на комод. Чашка, из которой он пил, перевернулась, и недопитый чай залил салфетки на серебряном подносе.

Гейл начала кружить вокруг него.

— А разве в том, что «снова мой день превратился в ночь», не вы виноваты? Вы! Хоть бы ради приличия этого не говорили.

Хэлфорд не знал, куда смотреть — на нее или на перевернутую чашку, катающуюся по подносу. И на то, и на другое смотреть было одинаково неловко. Он беспомощно поднял руки.

— Конечно, я все это видел. Конечно, я все это понимаю, — произнес он умоляюще, ненавидя себя в этот момент, но все равно не в состоянии контролировать свой голос. — А вы думаете, я ничего не заплатил за это? А вы знаете, что представляла моя жизнь все эти три года? Саутгемптон. Помните Саутгемптон? Вы думаете, я случайно там оказался? Просто вышел прогуляться? Ради Бога, поверьте, Гейл, мне надо было поговорить с вами, надо было извиниться. Мне нужно было, чтобы вы поняли.

Он замолк, пораженный непониманием в ее глазах. В этой комнате, которая всего несколько минут назад была чистой и прохладной, вдруг стало душно и жарко. Пот начал заливать его глаза, так что даже стало трудно смотреть.

Она не помнит встречу в кафе? Господи, она не помнит Саутгемптон!

Хэлфорд пошел к двери, но она покачала головой и пробормотала.

— Не уходите. Не сейчас. Я только на кухню. Я сейчас вернусь. Прошу вас, пожалуйста, не уходите.

С подносом в руках она исчезла за дверью. По звукам, доносящимся снизу, по шуму воды в раковине Хэлфорд понял, что немедленно Гейл не возвратится. Довольный хотя бы этим, он подошел к окну и приложил голову к стеклу, чтобы остудить лоб. Там, снаружи, дождь усилился.

Рядом с окном стоял письменный стол Гейл. Типичный рабочий стол пишущего человека. Хэлфорд скосил глаза на солидную стопу бумаг и книг, которая возвышалась у компьютера. Просто так, без всякой цели, он запустил пальцы под стопу и что-то оттуда вытянул. От взгляда на это «что-то» у него заболело в груди.

Войдя в комнату с подносом, на котором стояли два высоких бокала с темной жидкостью, Гейл застала его сидящим в кресле у ее письменного стола. В одной руке он держал черно-белую фотографию, а в другой — пыльный пожелтевший экземпляр «Обозревателя».

— Я и не знал, что для исследования судьбы корабля «Алабама» нужно обращаться к фактам новейшей истории.

Гейл вскрикнула и ринулась к нему. Он бросил фотографию с газетой на стол и перехватил ее руку.

— Откуда это? — прошептала она. — Господи, откуда вы это достали?

Хэлфорд отпустил ее руку, взял с подноса оба бокала. Один сунул Гейл в руку, проводил ее до кресла, посадил и заставил выпить. Затем выпил сам. Проделывая все это, он чувствовал, как трясутся ее руки. Гейл неподвижно застыла, откинувшись на спинку кресла, глядя мимо него, на стол.

Заголовок статьи гласил: «Знала ли вдова?» А на фотографии, лежащей рядом с газетой, стояла Гейл Грейсон, молодая, красивая, улыбающаяся, на фоне… целого склада оружия.

Глава двадцатая

Даже если бы у нее сейчас вдруг выросли крылья, все равно Джилл Айвори не стало бы от этого легче. Она лежала в постели, комната была освещена ровным послеполуденным светом. Джилл пришла из церкви, тут же сбросила платье и сейчас лежала под одеялом в лифчике и трусиках. Лежала, вроде бы полуспала.

В этом полусне Джилл чудилось, что она прыгает в постели, подпрыгивает очень высоко, так что пальцами достает потолок. А ноги ее погружаются в матрац, с каждым прыжком все глубже и глубже, и матрац становится все тоньше и тоньше. Наконец она отталкивается пальцами ног от пола и подпрыгивает. На сей раз так, что пробивает потолок, крышу и летит к верхушкам деревьев. Вот теперь стало легко и хорошо. Отец открыл дверь ее комнаты и порвал последнюю ниточку, связывающую ее с домом. Джилл взметнулась еще выше.

И все же она слышала шепот отца:

— Она еще спит. Не надо ее будить.

Джилл пересилила себя и с трудом села в постели. Отец разговаривал по радиотелефону.

— Кто это, папа? Я уже проснулась. Могу говорить.

Отец нахмурился и передал ей трубку. Это была детектив Рамсден.

— Вы можете побеседовать со мной? У меня несколько… вопросов.

Соединение было неудачное, Джилл напрягалась, пытаясь расслышать слова Мауры Рамсден.

— Не надо сегодня встречаться, дорогая, — тихо сказал отец, присевший рядом. — Я объяснил, что ты не можешь, но она очень настаивала. И тем не менее предложи встретиться с ней завтра.

Недавняя легкость во всем теле улетучилась, тело снова наполнилось свинцом, а вместе с ним навалилась и усталость.

— Я могу с вами встретиться сегодня, — громко сказала в трубку Джилл. — Вы слышите меня? Я могу встретиться с вами через час.

Отец хлопнул себя по коленям. Детектив Рамсден говорила что-то насчет места встречи.

— Нет, — ответила Джилл. — Не здесь. Я хочу прогуляться. Где? В редакции? Хорошо. Встретимся наверху.