Смерть под Рождество

Гейл вскинула голову и посмотрела на Джилл. Та подползла к ограждению алтаря и, тяжело дыша, села. Кровь из ее рта залила воротник куртки. Подбородок тоже был весь измазан кровью.

— Ты дрянь, — сипло бросила она. — Лицемерная ханжа и дрянь. И твой говенный маленький домик тоже дрянь, и твои жалкие говенные книжонки тоже дрянь. Ты слишком тупа, чтобы быть интеллектуалкой, и слишком тупа, чтобы быть матерью. И будь я проклята, если позволю такой тупице нанести вред моей семье.

Джилл снова подняла пистолет. Гейл прикидывала расстояние до Кэти Пру. Получалось, что доползти она никак не успевает.

Было слышно, как мимо церкви проехала машина. Первая за все время.

Не отрывая глаз от входных дверей церкви, Джилл вытерла о куртку окровавленную руку.

— Ты думала, что застанешь меня врасплох, — прошептала она. — Ошибаешься. Я все предусмотрела. Все. В этом деле тебе меня черта с два переплюнуть. Ты решила заманить меня сюда. А я взяла с собой пистолет, потому что боялась тебя. Ты убила мою лучшую подругу. А теперь захотела убить меня.

Глаза Джилл стали необыкновенно большими и как-то жутко побелели. Белые глаза на бледном лице. Похоже, вся краска ушла в кровь, сочащуюся у нее из угла рта.

— Дай мне увести отсюда Кэти Пру, — тихо проговорила Гейл.

— Нет. Ребенку я ничего плохого не сделаю, — прошептала Джилл. — Но ты… ты хотела меня убить. Я только защищалась.

— Никто тебе не поверит.

Стены в церкви были очень толстые, но все равно Гейл услышала, как во дворе остановилось несколько машин. Она не могла сказать сколько — может быть, шесть, а может быть, семь. Гейл поняла, что происходит, и ее охватило отчаяние. На этот раз полиция будет действовать осторожнее. В церковь врываться они не станут. Подождут. Довольно того, что они ошиблись тогда.

Джилл продолжала держать пистолет, направляя его в грудь Гейл.

— А кому тут верить? Кэти Пру? Так она ребенок. Она и не понимает, что происходит.

Кэти Пру услышала свое имя, которое произнесла своим окровавленным ртом Джилл, и заплакала.

— Мама! Почему Джилл тебя бьет? Почему она заставляет тебя плакать?

Во рту у Гейл все пересохло. Кэти Пру продолжала плакать.

— У тебя идет кровь! Джилл сделала тебе больно! Мама!..

Пистолет в руке начал дрожать. Медленно, сантиметр за сантиметром, Гейл начала отодвигаться по полу назад. Глаза Джилл перебегали с матери на дочь и обратно. Теперь ее лицо не менее жутко раскраснелось. Гейл знала, о чем она думает: убивать ей ребенка или нет.

Гейл продолжала медленно приближаться к дочери.

— Прошу тебя, — прошептала она. — Не убивай ее, Джилл. Ты не должна этого делать. Пощади ребенка. Это невозможно.

Джилл растерянно смотрела перед собой. Руки ее дрожали все заметнее. Она смотрела на Кэти Пру и кусала губу. Затем встала. Выражение ее лица изменилось. Глаза остекленели, а лицо сделалось безмятежно спокойным.

— Мой отец — благородный человек. И ты это знаешь. — Она молитвенно сложила обе руки — в правой по-прежнему был пистолет — и поднесла к подбородку. — Так где, я сказала, стоял тогда Том? Кажется, здесь? — Она сделала несколько быстрых шагов к центру алтаря и медленно подняла пистолет.

Гейл наконец-то добралась до Кэти Пру и спрятала лицо ребенка у себя на груди. Кто-то вскрикнул, возможно, сама Гейл.

Тяжелые деревянные двери южного входа с шумом отворились. Первым вбежал Хэлфорд, за ним Маура и Бейлор. А следом за ними еще много людей в голубой форме.

Видеть то, что сейчас произойдет, Гейл была не в силах. Вместе с дочерью она рванулась из прохода к скамьям. И тут же прогремел выстрел, посыпались осколки стекла. Позднее она вспомнит, что слышала и стук упавшего тела. Но сейчас, прижимая ребенка к себе, она думала только о том, как похожа Кэти Пру на отца.

Глава двадцать седьмая

Гостиница располагалась в жилом районе на северной окраине Винчестера, в двухэтажном красном кирпичном здании. Как и все двухэтажные кирпичные дома на этой улице, она была огорожена белым забором. Они подъехали в восемь вечера. Хэлфорд нажал дверную ручку и пропустил Мауру вперед.

Гейл ждала их в холле. Она сидела на диване — слева невключенный телевизор, зияющий пустым экраном, справа искусственная рождественская елка, переливающаяся голубыми, зелеными и оранжевыми огоньками. Увидев их, она встала и печально улыбнулась. Затем нерешительно села. Рука у нее была на перевязи.

Хэлфорд сел рядом на стул.

— Ну, как поживает наша героиня? Я вижу, доктора зря времени не теряли. Быстренько починили и снова поставили в строй.

Гейл усмехнулась и слегка взмахнула перевязанной рукой.

— Со мной все в порядке. Пуля прошла сквозь мягкие ткани, как они сказали. Кость не задета. Меня хотели оставить в больнице, но я отказалась. — Она оглядела симпатичный холл с веселой елочкой. — Полиция нашла мне чудесное место, где остановиться. Поблагодарите их от моего имени.

Хэлфорд показал на ее левую ногу, скрытую мешковатыми бежевыми брюками.

— Как ваше колено? Смотрю, вы уже свободно встаете. А я боялся, что некоторое время вы не сможете ходить.

— Оказалось, ничего страшного. Правда, немного прихрамываю.