Смерть под Рождество

— И вы не видели, как она выходила, чтобы поехать с отцом в Саутгемптон?

— Нет. Я же говорил вам: я был внизу, варил кофе.

— Значит… Давайте сделаем вывод: вы не видели, как Джилл вместе с отцом в девять тридцать покидала редакцию?

— Нет, — подтвердил Гриссом, и во рту у него стало сухо.

— Но вы слышали ее шаги, когда она спускалась с отцом вниз по лестнице?

— …Нет. Я… только предполагал, что Джилл спускалась с ним. А как же могло быть иначе?

Хэлфорд покрутил усы. Гриссом приложил ладонь ко лбу. Он был влажный.

— Кроме как для того, чтобы выпить внизу кофе с кексом, вы в это утро свое рабочее место больше не покидали?

— Нет.

— Даже не выходили в туалет?

— Ах, да… один раз я пошел в туалет.

— Примерно в какое время?

— Не знаю. Где-то около девяти, наверное.

— И вот, когда вы вернулись к своему столу, видели ли вы Джилл, разговаривали с ней, слышали ее голос?

Гриссом уставился на Хэлфорда.

— Не думаете же вы… — В горле запершило, и он закашлялся.

Детектив Рамсден быстро подала ему чашку с водой. Гриссом сделал большой глоток и рассеянно посмотрел на них.

— Господи… Я не могу в это поверить.

— Разумеется, Бобби, — с явной симпатией произнес Хэлфорд. — Так оно и должно быть. Зато вы верили, что влюблены.

Сказать о человеке, который сидел сейчас на стуле в полицейском участке, что он потерян и сломлен, значит не сказать ничего. Хэлфорд внимательно рассматривал его. Остановившиеся глаза, бледная кожа, покрытая буроватыми пятнами. «Жизнь для него кончена, и он это знает, — подумал Хэлфорд. — Он знал это неделю назад, но все суетился, что-то придумывал, плел жалкие интриги против Гейл с идиотской надеждой отсрочить конец».

Хэлфорд поставил на стол двухкассетный магнитофон, бросил рядом папку и сел в кресло.

— Могу я надеяться, — хрипло произнес Айвори, — что мне разрешат присутствовать на похоронах дочери?

— Мы подумаем об этом. Мне сказали, что вы отказались от адвоката.

Айвори поднес руки ко лбу. Они дрожали. Похоже, слов Хэлфорда он не слышал.

— Кто занимается похоронами? Аниза не может. И ей нужна помощь. Она одна не справится.

— О ней позаботятся. Но и вы, Оррин, можете помочь своей жене. Очень помочь… и, я бы сказал, даже в определенном отношении утешить.

Айвори посмотрел на него покрасневшими глазами.

— Как?

— Расскажите мне, как это было. Я имею в виду — правду. Вы, видимо, считаете, что эта правда очень болезненна, но, уверяю, если вы расскажете правду, то через некоторое время и вам, и вашей жене станет немного легче.

Айвори еле двигал пересохшим языком.

— И как это вы можете произносить такие слова «станет немного легче».

— Извините, — сказал Хэлфорд, — не хочу, чтобы вы считали меня столь бессердечным. Но, поверьте, я знаю, если вы не расскажете, как это было на самом деле, вам не будет покоя.

Айвори начал судорожно тереть глаза.

— Все как было на самом деле? Но я уже вам все рассказал.

Хэлфорд открыл папку.

— Мистер Гриссом изменил свои показания. Он подтвердил ваше алиби в то утро, когда было совершено убийство. Но алиби Джилл он не подтвердил. И следует пойти дальше — здесь тоже у вас не совсем все сходится. Если учесть расстояние отсюда до Саутгемптона, время, когда вы покинули редакцию и когда прибыли на заправочную станцию и в магазин запасных частей, то надо быть чрезвычайно ловким, я бы сказал, невероятно ловким, чтобы за это время успеть еще и совершить убийство. В довершение вы должны были точно знать, во сколько Лиза появится на кольцевой дороге. А у нас есть все свидетельства, что Лиза в то утро опаздывала. И вы никак не могли знать точно, когда же она там будет. Убийца должен был ждать ее там. У вас это никак не могло получиться. Вы слишком поздно покинули редакцию.

— Это я убил ее, — прошептал Айвори.

— На велосипеде дочери? Или на чем? Приехали назад и тут же вскочили в свой микроавтобус? Или выбросили куда-то велосипед и прошли туда, где был спрятан микроавтобус? У вас и на это времени не было, Оррин. Ничего не сходится.

— В микроавтобусе меня ждала Джилл.

Хэлфорд оперся на локоть.

— Почему вы думаете, что так лучше? Почему вы думаете, что вашей жене будет легче воспринять факты именно в такой интерпретации: дочь была вашей сообщницей и убила себя, чтобы спасти вас? А может быть, Анизе проще знать, что Джилл убила Лизу, а вы сделали все возможное, чтобы спасти дочь от разоблачения?

— Это не так… Джилл хотела мне помочь… Убил Лизу я… — Плечи Айвори затряслись. — Господи, Аниза… да как она может подумать, что ее красавица дочь… — И Оррин зарыдал.

Хэлфорд терпеливо ждал, пока всхлипывания немного утихнут, и мягко продолжил: