Смерть потаскушки

- Пойдем со мной. Почему нет? Я вас усажу за столик у самой сцены. Распишу вас на все сто. Возвещу этим козлам, что сам Ниро Вулф почтил нас своим присутствием и сейчас со всеми раскланяется. Вы можете поклониться сидя, если хотите, а они влезут на стулья, чтобы лучше вас разглядеть. Я просто лопну от гордости. Смелей, толстячок! Пиво за мой счет.

Вулф запрокинул голову назад и прищурился.

- Я отклоняю ваше приглашение, мисс Джексон, - произнес он, - но желаю вам удачи. У меня возникло впечатление, что мы с вами сходным образом оцениваем некоторых собратьев по разуму.

Он встал. Это случается с ним крайне редко, поскольку обычно, когда кто-то приходит или уходит, он продолжает сидеть вне зависимости от того, кто перед ним - мужчина или женщина. И даже повторил:

- Желаю удачи, мадам.

- Славный толстячок, - пропела она. Потом повернулась ко мне.

- Приходите вы, Арчи. Этот Пензер - настоящий хорек.

Глава 9

Сорок восемь часов спустя, в девять часов вечера в четверг Вулф отставил в сторону опустевшую кофейную чашечку и прогудел:

- Четыре дня и четыре ночи коту под хвост.

- Не спорю, - сказал я, допив кофе.

Хотя, если бы мне очень хотелось, я бы мог вступить с ним в перепалку. Судя по результатам, это время и впрямь было выброшено коту под хвост, тогда как усилий было затрачено предостаточно. Где-то среди девяти записных книжек, что лежат на моем столе - а все эти отчеты я печатаю на машинке наверху в своей комнате, а не в кабинете, - увековечены имена и фамилии четырех мужчин и шести женщин, которые продиктовала нам Джекет-Джексон, пришедшая в среду днем полюбоваться на орхидеи. Сол и Фред навестили всех этих людей, но безрезультатно - зацепиться было не за что. С другой стороны, в наши дни все возможно. Допустим, одной из этих дамочек померещилось, что Изабел стибрила её помаду; она решила наказать воровку, но в порыве гнева чуть перестаралась. Или кто-то из мужчин ненавидел Редьярда Киплинга и решил, что женщина, которая держит на полке Киплинга в кожаном переплете, не имеет права на жизнь. Таких поводов я мог напридумать тысячи. Но нам нужно было что-то более осязаемое.

Например, статистические выкладки. Известно, что на каждую тысячу убийств, совершаемых любителями, восемьдесят три выпадают на долю женщин, которые лишают жизни других женщин из-за того, что те посягают на их мужей, по меньшей мере, частично. Так что, если доверять статистическим выкладкам, то на первое место в списке подозреваемых нам следовало бы поставить миссис Эвери Баллу. Трудность только в том, как к ней подкатить. Если я напрямик ляпну, знает ли она, что её муж в течение трех лет читал стихи Киплинга женщине, которую на прошлой неделе убили, то Баллу наверняка обидится и перестанет разговаривать с нами, а он может ещё пригодиться. Поэтому утром в среду, покончив с завтраком, я позвонил Лили Роуэн и поинтересовался, не знакома ли она с миссис Эвери Баллу. Лили сказала, что не знакома и что то немногое, что она слышала о миссис Баллу, не вдохновляет к знакомству.

- Тогда я не стану настаивать, - сказал я. - Но я хочу сам понять, насколько мне нужно встретиться с ней. Это строго между нами. Детального отчета я от тебя не требую, только обрисуй её в общих чертах, какие у неё интересы. Было бы очень здорово, если бы вдруг оказалось, что она собирает автографы знаменитых частных сыщиков.

- Ну уж не такая она дура!

Я сказал, что встречаются дуры и покруче, присовокупил, что дело срочное, и час спустя Лили мне перезвонила. Она разузнала куда больше, чем мне требовалось, так что многое я опущу. В девичестве миссис Баллу была известна как Минерва Чедвик, из династии стальных и железнодорожных магнатов Чедвиков. За Баллу она вышла в 1936 году. Их сын и две дочери уже обзавелись собственными семьями. Друзья звали её Минной. Больших вечеринок она не закатывала, но любила собрать близких друзей на ужин. Набожная, англиканского вероисповедания, но церковь посещала редко. О Париже невысокого мнения, а Флориду и вовсе ненавидела. Увлекалась лошадьми и обзавелась четырьмя арабскими скакунами, но главной её страстью были ирландские волкодавы. Их она держала то ли двенадцать, то ли четырнадцать...