Смерть – только начало

Впрочем, рисунки заслуживали внимания. Это было… волнующе. В душе каждого европейца живет глухая тоска по изяществу Востока, по красоте и женственности грациозных женщин. В своей новой коллекции Керри Лайт обратилась именно к такой теме.

Стройные женские силуэты, без лиц, набросанные небрежными штрихами. Главным была одежда. То ли платья, то ли накидки с узкими брюками. Что удивительно, пара мужских тел, затесавшихся в эту компанию, тоже была облачена в подобные наряды. Такой одежды Скай не видел до сих пор. Она была чем-то похожей на церемониальные японские одеяния – но другой.

– Расскажешь историю? – мягко предложил он.

Всё время, пока Скай рассматривал листы с эскизами, Керри просто пожирала его лицо взглядом в тревожном ожидании приговора.

Первые слова не были осуждением – Керри шумно выдохнула. Ощутимо расслабившись, она запястьем потерла лоб.

– Уф, я стала слишком чувствительной, – и кинула предостерегающий взгляд в сторону Ская – «не смей воспользоваться».

Тот с показным равнодушием пожал плечами.

– Так что, расскажешь? – в голову его пришла весьма симпатичная идея. Сняв подставку мольберта, он поставил ее на пол, к стене. И сел напротив, раздвинув ноги. Похлопал по свободному пространству перед собой. – Садись сюда. Так ты не позволишь мне отвлечься.

Керстен с большим сомнением приняла предложенный вариант.

– Всё твои штучки, – пробурчала она. Но села, подвигалась, устраиваясь поудобнее.

– А вот ёрзать не надо, – предостерег Скай. – Я живой.

Керстен отчаянно покраснела, дернулась, порываясь встать; Скай не позволил ей этого.

– Давай уже историю, – потребовал он.

Керстен заговорила, с каждым словом уходя во вдохновляющий ее мир; Скай был доволен, что она решилась впустить его хоть ненадолго в свои фантазии.

– …аозай называется платьем, хотя на самом деле является сочетанием накидки и штанов из одинакового материала. Всегда – богатой, роскошной или нежной расцветки, как правило, с вышивкой. Вьетнамские женщины носят аозай всегда, мужчины надевают его на брачную церемонию или для официальных встреч. Красиво, слов нет. Молоденькие девочки, школьницы, носят белые платья. Они потрясающе сочетаются с их гладкими темными волосами, и девочки выглядят такими… девственными…

Скай почувствовал, что возбуждается. То ли от фантазии юной темноволосой девочки в ослепительно белом платье, то ли – черт побери – от ёрзаний этой невыносимой попки между его ног.

– Вот это платье я сошью из темно-зеленого атласа с расцветкой под крокодила, а под него пущу более легкую вискозу как топленые сливки. Это – основной цвет бирюза, на груди и рукавах вышивка – розовая с серебром сакура. Брюки – белый атлас. Воротник «стойка». Для показа придется искать вьетнамок или такого же типа, – вслух соображала Керри. – Мои девочки здесь не подойдут. Расписать зал в японском стиле. Музыка. Сакэ в глиняных плошках…

Голова Ская шла кругом, будто он уже основательно распробовал пресловутое сакэ. Эта женщина сводила его с ума. Если она не будет принадлежать ему душой и телом, не будет рядом постоянно, чтобы видеть ее, дышать ею… зачем ему возможность утолить любой каприз, если как раз ее за деньги и не купишь?

– Это свадебный вариант – середина из плотной ткани, думаю, шелк с очень-очень густой вышивкой, а верхний слой, рукава и фата прямо прозрачные… Эту модель я назову «Дьяволица». Кроваво-красный и черный, как ночь. С руками оторвут. К нему соломенная шляпа конусом из черной лакированной соломки. Ух, Дуайн наконец развернется, ткани самые необычные… Что ты делаешь? – температура ее голоса резко понизилась, когда руки Ская обнаружились уже под футболкой, на женской груди.

– Керстен… – долгий мужской стон страсти, мольбы и страдания.

Модельер до боли закусила нижнюю губу, вонзила в руку ногти, пытаясь уцепиться хоть за какой-то якорь реальности.

– Господи, что я за дура! – выдохнула она, прежде чем откинуть голову Скайлеру на плечо и страстно, открытым ртом, поцеловать его.

Глава 30

Окна в студии Керри не закрывала шторами, поэтому долго спать следующим утром Скайлеру не пришлось. С удивлением обнаружив себя проспавшим на деревянном полу без пледов и матрасов, только с подушкой, несколько часов, мужчина разогнулся, мужественно подавив стон. Он и в юности не умел спать там, где падал от усталости – при свете, звуках, на неудобном матрасе; сейчас же и подавно не гибкий олень. Но вот, гляди же, заснул. Причина лежала рядом, неосознанно шаря в поисках одеяла, как только тепло его тела перестало согревать ее. Скай нежно укрыл Керстен пледом из альпака. Надеть на нее сброшенную в начале их схватки футболку, не разбудив ее, было невозможно. Она лежала голенькая, как в час своего рождения, прикрывая согнутой рукой грудь; лицо было удовлетворенным и расслабленным. Скай наклонился к розовому ушку, виднеющемуся из-под волос.

– Я люблю тебя, – куда легче это было сказать спящей женщине. – Никуда, никогда не отпущу тебя… жена.