Смерть в конверте

Васильков, Егоров и Горшеня шли следом за Крапивиным по узкой кишке первого коллектора, построенного в девятнадцатом веке. Покрытые слизью и плесенью кирпичные стены были пропитаны ужасающей вонью, о чем инженер честно предупредил, прежде чем группа спустилась под землю. Однако еще большие неудобства доставляли размеры коллектора. Бригадир Кудряшов, отвечая несколько часов назад на вопросы Старцева о характеристиках коллектора, был удивительно точен: «Сложен из добротного красного кирпича; в сечении не круглый, а скорее похож на яйцо тупым концом кверху. Ширина – один метр двадцать сантиметров. Высота – полтора метра. Заилен примерно по щиколотку…»

– До войны, в 20‒30-х годах, наше хозяйство быстро разрасталось. К сожалению, нас частенько торопили, что приводило к потере качества, – продолжал рассказывать главный инженер. – Но как бы то ни было, построили ряд объектов: Юго-Западный, Хапиловский, Измайловский, Яузский каналы, несколько крупных коллекторов. Плюс районные станции очистки и аэрации – Филевская, Закрестовская, Люблинская…

Перемещаться по тоннелю было крайне неудобно. Оперативники шли на полусогнутых, сгорбившись, и очень скоро устали.

– Это, товарищи, с непривычки, – подбодрил инженер. Несмотря на свой почтенный возраст, он выглядел молодцом. – Сейчас дойдем до ближайшей решетки, и отдохнете…

Оперативники во главе с инженером Крапивиным начали спуск под землю во дворе жилого дома по Неглинной улице. Все оказалось до смешного просто. Отыскав на задворках нужный люк, инженер поддел специальным металлическим крючком тяжелую крышку, сдвинул ее в сторону, обнажив темное вонючее нутро городского кишечника. Затем повелел спускаться и ждать его внизу. Сам же, задержавшись на одной из металлических скоб, установил крышку на место и присоединился к группе. У всех с собой были электрические фонарики, оставалось только определить направление.

– Туда, – без колебаний указал рукой Крапивин.

Так и началось малоприятное путешествие.

* * *

Олесь Бойко по просьбе Василькова остался с Баранцом и Кимом в Управлении на Петровке заниматься идентификацией нацарапанного на рукоятке ножа прозвища. Молодых сотрудников Олесь сразу озадачил работой с документами. Ким искал упоминание о Шише Скобаре в документах, хранившихся в рабочем кабинете группы. Баранец отправился в подвал, где располагался объемный архив.

Сам же Бойко для начала решил обойти соседние кабинеты и поспрошать о неизвестном блатном у старожилов Московского уголовного розыска.

Разворачивая чистую тряпицу и демонстрируя финку с нацарапанным на деревянной рукоятке прозвищем, он переговорил с четырьмя ветеранами, руководителями других оперативно-разыскных групп. Но те о таком блатном персонаже ничего не слышали.

Тогда Олесь напросился в гости к старшему эксперту МУРа, Александру Яковлевичу Голикову. Он работал в угрозыске с 1920 года, но в ответ лишь пожал плечами: «Не знаю такого…»

Потеряв надежду на удачу, Бойко решил нанести последний визит – в самый дальний кабинет первого этажа. В этом небольшом, но хорошо освещенном помещении работал еще один уважаемый старожил – штатный художник МУРа, Наум Лазаревич Карпов. Бойко понимал, что к нему лучше было бы прийти, имея при себе портрет или фотографию. Обладая феноменальной зрительной памятью, художник моментально определил бы, видел он этого человека или нет. Но, как говорится, на безрыбье и пшено – икра.

«Придется мне, Олесь, тебя разочаровать, – прогудел Карпов, внимательно оглядев испачканный запекшейся кровью нож. – Не встречал я этого ножа и никогда не слыхивал о Шише Скобаре».

Поблагодарив пожилого художника, Бойко поплелся обратно. Где-то в дальнем уголке сознания еще тлел уголек надежды на двух молодых лейтенантов. Вдруг кому-то из них повезет наткнуться в архивах на неуловимого блатаря?..

* * *

Под землей в неудобном полусогнутом положении сыщики и главный инженер преодолели несколько сотен метров. По дну коллектора журчал ручей из нечистот, приходилось постоянно светить фонарями под ноги и выискивать сухую кирпичную кладку слева или справа от грязного потока.

Наконец они достигли помещения, в котором можно было распрямиться. В правой части помещения – прямо над ручьем – находились ржавые запорные механизмы. Обойти их можно было слева, но проход преграждала надежная решетка. Воспользовавшись остановкой, сыщики закурили, чтоб хоть как-то перебить зловоние.

– Здесь вы видите одну из задвижек, – объявил инженер. – Ей можно полностью перекрыть поток и заняться очисткой заиленного дренажа.

– Иннокентий Иванович, где мы приблизительно находимся? – спросил Васильков.

– Под площадью Революции.

– Значит, до Кремля остается метров двести?

– Так и есть: до Угловой Арсенальной башни чуть более ста пятидесяти метров.

В разговор вступил Егоров:

– И что же, между Кремлем и двором на Неглинной всего одна решетка?

– Нет, есть вторая – по другую сторону «тройника».

– Что такое «тройник»?

– Выражаясь языком автомобилистов, Т-образный перекресток. В этом месте к первому коллектору со стороны Арбата примыкает новый коллектор.