Смерть во сне

Но посидеть спокойно в интернете не получилось, во-первых, Wi-Fi до беседки почти не доставал, да и мысли лезли в голову одна за другой. Ранний сентябрь напоминал ему день, когда он первый раз вернулся из института домой спустя всего две недели. Но и тогда он мысленно возвышался, думая, «я больше не часть города». Чувства эти теперь усилились многократно. Он приехал домой, и все казалось чужим, и он чужой, но никто не хочет этого признавать, все играют свои роли. Что ж, время все равно расставит все по местам, и признаваться будет не нужно.

Один вопрос его тревожил: что делать сейчас? Как понять, умрет отец, или нет? Сказать семье, что ему срочно пора ехать – можно, но совесть это сделать не позволяла. Он понимал, что мать в любом случае будет настаивать, чтобы он остался, отец, кажется, готов умирать, да с другой стороны, может, в таком состоянии и протянет еще пару лет. Ждать его, что ли, здесь? А дома уже как будто тошно и тесно, пусть и размеры его в разы превосходят конурку Ильи. Поговорить бы с кем. Да не с кем. Стас только завтра появится. Впрочем, старший брат не эталон собеседника, но хоть что-то. Остается только Ира. Он решил поехать и с ней что-нибудь возвышенное хорошенько обсудить.

Илья пошел в дом за ключами от машины и на пороге столкнулся с матерью, как раз уходившей от соседей.

– Мам, вот зачем ты с соседями меня обсуждаешь? – довольно грубо спросил Илья.

– Илюша, ну что ты такое говоришь? Мы же просто по-соседски общаемся, ну что же в этом плохого?

– Вижу, они все друзья такие у вас.

– Ну как с соседями могут быть плохие отношения? Это ж самые близкие люди.

– Близкие?

– Конечно. А если за домом посмотреть да помочь что? Всегда рядом. Дай Бог всем, чтобы соседи были хорошие, это ж такое счастье.

– Не знаю, у меня совсем не так. Знать не знаю своих соседей и мне плевать на них. Так, здороваемся, и все.

– Да, в городах часто так бывает, а здесь все же люди попроще да поближе.

– Плевать мне на соседей, – еще раз закрепил свою мысль возбужденный Илья и вошел в дом.

Он быстро накинул куртку, взял ключи от машины, документы, глянул в зеркало и убедился, что выглядит потрясающе. Одеваясь, он кратко бросил родителям, что едет к сестре. Едет один.

– Правильно, ты Ирку с зятьком проведай. Племяшку посмотри, – напутствовал ему отец.

– Да попроси Федю, чтобы он на неделе к нам заехал, надо дерево спилить. Отец уже не может, – говорила мать.

– Пап, а ты уже все, совсем? – безэмоционально спросил Илья. – Помню, ты ж сам всегда рассказывал, как в одиночку бани, дома рубил. А дерево не спилишь?

– Да сколько ж можно рубить? – риторически спросил отец.

3.

Илья прыгнул в машину, чрезвычайно обрадовавшись отсутствию кого бы то ни было возле дома, так как после небольшого выступления матери все любезно разошлись по домам. Тем не менее, как только он завел двигатель, по его ощущениям практически бесшумно, то почти мгновенно с раздражением заметил шевеление в окнах соседей. Он и не сомневался, что кто-то нет-нет, да будет глазеть и дежурить у окна. Так оно и вышло. Прямо из соседнего дома на него взирала бабушка, прекрасно его знавшая, но, в силу возраста, она почти утратила возможность ходить, но не утратила любопытства, и даже наоборот, – приобрела с удвоенной силой, а потому сейчас жадно рассматривала и машину, и подросшего Илью. Из окна напротив высунулось лицо Вовки Пустакова, который всеми силами таился за шторкой, но полностью скрыть своего присутствия не мог. Илья разнервничался, хотел даже показать соседям какой-нибудь жест, но сам же себя привел в чувства, как мантру твердя, – ты европеец, и вести себя нужно соответствующе. Хотя ведь ты же дома…

Машина сорвалась с места, и Илья поехал к сестре. К Ирине он почти всегда положительно относился, несмотря на сложный характер, его восхищало желание сбежать прочь из дома, но его же и сокрушило финальное решение сестры, как горькая неизбежность, вернуться и выйти замуж за Федю.