Смерть во сне

Водительскую дверь открыла мать Ильи, почти силком вытащив его, и вместо приветствия бросилась горячо обнимать, целовать, тут и Андрей с рукопожатием подключился, а следом и Пустаковы со своим церемониалом. Сцена разыгралась самая наихудшая, какую только мог придумать Илья. В итоге он почти силой вырвался, юркнув за калитку, всем видом демонстрируя, но не говоря вслух, как ему это не нравится, и как скорее хочет спрятаться, дождаться смерти отца и умчаться прочь. Мать вошла следом за ним.

– Мам, а по-другому что, нельзя было? – вскидывая руки, нервно спросил Илья.

– Сынок, ну ты чего? – с наивным добрым видом спросила его мать.

– Обязательно каждый раз толпу собирать, чтобы на меня поглазели? Давай еще все село, весь город позовем, чтобы меня показать! Что за смотрины, в самом деле!?

– Илюша, ты все критикуешь соседей, – с улыбкой произнесла мать, потрепав ему волосы, – совсем не изменился.

– Еще как изменился, – проронил Илья и пошел вперед.

Конечно же, Ольга Григорьевна как и прежде узнавала своего сына, все того же сложного, замкнутого, остерегающегося общества ребенка. В детстве он не любил гуляний, утренников, праздников, предпочитая посвящать время самому себе. Особенно эти предпочтения усиливались в старшем возрасте, временами напоминая мизантропию. Иначе говоря, будучи сложным ребенком, Илья предпочитал обществу одиночество и видел в этом только плюсы. Как только он уехал в Петербург, а потом в Европу, так еще более трепетно оберегал личное пространство и покой, но мать хоть и знала все это, по-другому не могла, и реакции сына объясняла возвратом. Подрастет, и пройдет все. Илье, между тем, исполнилось тридцать лет, но выглядел он скорее как студент старших курсов. Внешне средней комплекции, не худой, но и без лишнего веса, по фигуре не сказать, что стройный, скорее средненький, как непородистая лошаденка. Лицо худое, со впалыми щеками, гладко выбрито, прическа короткая, аккуратная, волосы темные, как у отца в молодости, а глаза хитрые и внимательные, точно шпион все вокруг разглядывает. Агрессивная энергичность, взрывающаяся по поводу и без, всегда сменялась затяжной пассивностью и замкнутостью, и любой знавший его человек мог предугадать, что через полчаса Илья уймется, свернувшись, как еж в клубок, и на время затихнет до новой вспышки или инициативы.

Он поднялся по лестнице и не успел коснуться дверной ручки, как на пороге показался отец, отворив дверь с другой стороны.

Владимир Староверин на первый взгляд не походил на человека, находившегося при смерти, хотя и смотрелся как сильно уставшим, немного бледным, глаза только совсем стеклянные, взгляд несобранный. Впрочем, подмечать это Илья не умел, и тот факт, что отец не лежит в постели, произнося последние слова, а стоит перед ним, поверг его в определенное сомнение, что ему действительно может быть так уж плохо, что со дня на день умрет. Впрочем, заговорил отец тихим, слабым голосом, но руку сыну пожал так, что будьте нате, сила в руках, кажется, никогда его не оставит.

– Пап, привет. Я думал, что ты совсем плох. А ты и ходишь.

– Да может еще и обойдется, подождем, – вклинилась в разговор мать.

– Как обойдется? – искренне, без яда спросил Илья.

– Не слушай мать, – сказал отец, – она не шарит.

– Вова, давай, не бранись, иди в дом. Может еще и обойдется, – бодрила всех мама.

– Мам, так что ж ты не сказала, что папа может и поправится? – спросил Илюша.

– Это одному Богу ведомо. Врачи одно говорят, а я молюсь, дай Бог, и обойдется еще.

– Зачем тогда я приехал? – спросил Илья, но отец этого не услышал, мгновением ранее уйдя в дом, а мать лишь подтолкнула его в спину, и оба шагнули через порог.

Приехал Илюша, добрался, слава Богу! Сынуля наш родненький, здесь он, – искренне радовалась Ольга Староверина, оживленно хлопоча на кухне, чтобы поскорее накрыть на стол по случаю приезда сына. Думает, устал ведь несчастный с дороги, измучился. Она все не могла поверить, что человек в тридцать лет способен преодолеть подобный переезд без каких-либо проблем, а все вспоминала маленького Илюшу, капризничавшего в автобусах через двадцать минут после начала езды.

Илья зашел в ванну, не заметив новую сантехнику, тщательно вымыл руки и лицо, глядя на себя в зеркало, и все думал: И зачем я приехал? Папа ходит, все с ним хорошо. Чего тащился? Отпуск еще потратил на все это. Вернуться еще можно, если завтра пораньше выехать, ну, или в воскресенье могу. Побуду сегодня вечер, субботу, а потом и назад.

– Илюша, давай к столу. Папе нельзя, он полежит. Перекуси пока с дороги. Как хорошо, что я сегодня выходная, все успела, все поделала, тебя вот встретили. Слава Богу, что ты добрался. А то я уж всю дорогу переживала, как подумаю, сколько страсти на дороге происходит, ой, каждый день по телевизору передают. Так переживала. Ну, ты расскажи, Илюшенька, как дорога была?

– Нормальная.