Смерть во сне

Временно вернуться на родину Илью Староверина вынудило одно обстоятельство, даже, говоря точнее, давление со стороны матери, не оставляющее иных путей, кроме как все же приехать вопреки небольшому желанию и паре десятков причин не совершать поездку.

На родине у Ильи находится при смерти отец. Он уже несколько лет болел, с переменным успехом то подлечивался, то снова чувствовал ухудшение. Несмотря на потрясения, все годы борьбы остался мужественным и стойким человеком, не поддаваясь апатии и излишней драматичности. Но каким бы он ни был богатырем, годы шли вперед, здоровье слабело, убавлялись силы, стихали повседневные радости, и, в конце концов, желание бороться за жизнь в постели и на таблетках иссякло. Владимир Николаевич Староверин начал серьезно сдавать, время от времени проходя лечение в больнице, находясь по две недели то дома, то на стационаре, а все равно становилось ясно – скоро умрет.

Матери, Ольге Григорьевне Старовериной, одна местная провидица почти с точностью до минуты нашептала дату и время смерти мужа, а та, будучи женщиной верующей не только в бога, но и вообще во все, что сама не могла логично объяснить, уверовала и словам ведуньи, да и более того, сама она сердцем чуяла, что мужа ее со дня на день не станет. Это страшное предчувствие посильнее многих, и, говорят, родные умеют его ощущать и жить с ежеминутной тревогой до самого исполнения гнетущего пророчества.

Илья вполне себе любил своих родителей на расстоянии, в меру одаряя их вниманием, совершая дежурные звонки раз в месяц, иногда (крайне редко) посылая деньги и даже открытки, как это делали его коллеги по работе. Но прежде чем рассказать о том, что происходит с ним сейчас, гораздо важнее будет немного вспомнить о жизни и пути юного Илюши, кем он был, куда шел и кем в итоге стал.

Илья Староверин – младший ребенок в семье бывшего плотника и рабочего завода Владимира и бывшей учительницы младших классов, а впоследствии продавца в нескольких самых разных магазинах Ольги. Родители у него самые обычные, положительные, ничем плохим не примечательные, к детям своим отнеслись с должным вниманием и заботой, дав каждому образование. Долгие годы помогали деньгами, теперь занимаются воспитанием внучки и прочими неотъемлемыми в жизни вещами и хлопотами. Нельзя сказать, что они когда-то жили богато, но и не бедствовали. Только поженившись, не имея детей, Владимир с Ольгой построили небольшой дом на месте старой избы предков отца в селе, граничащем с городом, и постепенно домик этот расстраивали. К сегодняшнему дню площадь составляла сто двадцать квадратов. Кроме того, к дому прилегал значительных размеров двор с беседкой, а рядом – гараж, баня, сарай, подвал, врытый в землю, и, как водится, огород и сад на девять деревьев. Дети росли в благополучных условиях, испытывая тяготы лишь в период конца 80-х, начала 90-х, но после начала 00-х все пошло гладко и строго в положительную сторону.

Отец Илюши почти всю жизнь оставался человеком мягким, даже излишне добрым, но при этом обладал заметной долей равнодушия и рассудительности. Черствость настигла его лишь в последние годы, изматывая суетой бесконечных больниц, собирания бумаг, общения со множеством посторонних людей, разъездов, вынужденного ухода с работы и прочих невзгод, ограничивающих привычный образ жизни. Всю свою жизнь Владимир Николаевич предпочитал все больше молчать, даже на больших застольях, но в то же время не замыкался, а оставался по-житейски мудрым и порядочным человеком. Друзей и знакомых у него было много, так как по части своей профессии в этих краях его знали как толкового мастера, пусть не гения, но настоящего умельца. Вдобавок к локальной узнаваемости, он много времени своей молодости помотался в командировках по центральной России, а также дважды заезжая за Урал, однажды посещая Архангельск, Вологду и Петрозаводск, время от времени бывая на юге страны. Поговаривали, что, несмотря на спокойный характер, у женщин он пользовался вниманием, а потому, вроде бы как, могли быть у него дети как раз и за Уралом, и в Ростове, Вологде и даже в Юрмале, где он тоже был однажды, но по путевке. Впрочем, слухи эти ни разу так и не подтвердились документально, и сколько раз жена его не пытала на этот предмет, он так и не сознался, всякий раз называя догадки чушью.