Смерть знает твое имя

– Написано, что в этом аквариуме живет гигантский тихоокеанский осьминог Enteroctopus dofleini. – Норито, сощурившись, вглядывался в казавшуюся бесконечной глубину. Сложное название морского обитателя он произнес без запинки, как будто целыми днями только и делал, что читал тексты на латыни. – Может быть, он спрятался за камнями?

Юи немного наклонилась, едва не коснувшись лбом стекла. На первый взгляд пространство за ним казалось необитаемым, если не считать похожих на причудливые цветы морских анемон и асцидий, ползавших внутри аквариума моллюсков, очищавших его от пленок водорослей, и крошечных, едва заметных креветок, деловито сновавших по песчаному дну. Она уже готова была ответить утвердительно на вопрос Норито, когда очертания одного из камней вдруг показались ей необычными – слишком плавными и регулярными для творения неживой природы. В следующее мгновение она увидела ряд темно-фиолетовых присосок распластавшегося по каменной поверхности щупальца, практически незаметного среди ярких пятен анемон и кораллов, а проследив за его изгибами, отыскала и саму голову огромного моллюска с выступающими холмиками глаз, похожими на рожки. Осьминог не двигался, прижавшись к камням и приняв пеструю узорчатую расцветку, делавшую его практически неразличимым. Его овальный глаз с горизонтальной полоской зрачка внимательно смотрел на Юи.

– Вон он, – шепотом проговорила Юи и рассеянно откусила кусочек сладкого софуто-куриму, – между камнями…

– Да? И правда! – Проследив за ее взглядом, Норито тоже наконец заметил осьминога. – Кажется, он рассматривает тебя, Юи! Ты ему тоже понравилась!

Недовольный вниманием к своей персоне, осьминог пошевелился и подтянул к себе щупальца – когда они начали двигаться, Юи едва не ахнула от того, какими они оказались длинными. Если бы моллюск решил вытянуть их на всю длину, то, наверное, смог бы дотянуться из своего убежища до любого места в аквариуме. Как завороженная, она смотрела на свивавшиеся упругими кольцами мускулистые тяжи, вразброс усеянные круглыми присосками, на глазах менявшими оттенок и форму. Голова осьминога была покрыта извилистыми складками, напоминающими морщины на лбу древнего старца.

– Какой же он огромный…

– Точно! И вкусный, наверное! – усмехнулся Норито.

Он протянул руку к стеклу и постучал по нему пальцами.

– Что вы, разве можно так говорить! – Юи тихонько засмеялась, прикрыв рот ладонью, однако Норито бросил на нее короткий взгляд, в котором вновь читались с трудом сдерживаемые досада и раздражение, и она мысленно себя одернула.

«Ох, Юи, какая же ты глупая. Сколько раз тебе говорили, что нельзя возражать мужчине даже в шутку! Почему ты никак не можешь научиться вести себя уважительно… ты опять все испортила».

Она с надеждой посмотрела на Норито, не решаясь больше ничего произнести, но, к ее радости, выражение его лица смягчилось, и он даже слегка ей улыбнулся:

– А тебе известно, какие раны остаются от присосок осьминога?

– Раны?..

Норито медленно кивнул и потер пальцами тыльную сторону левой ладони. Юи захотелось прикоснуться к его руке, но она не могла заставить себя пошевелиться. Софуто-куриму оплывало в вафельном рожке, грозя упасть сладкой ванильной каплей на пол.

– Как-то однажды, когда я еще в младшей школе учился, мама принесла домой живого осьминога, чтобы приготовить из него юдэдако[86]. Она положила его в миску с водой, из которой он все время пытался вылезти.

– Юдэдако?..

– Да… обычно это блюдо подают в ресторанах, а в супермаркетах осьминога продают уже отварным, потому что дома его очень сложно правильно приготовить. Но моя мама… как бы это сказать… она была просто фанаткой готовки.