Смерть знает твое имя

– Да я совсем не это имела в виду! С чего ты вообще взяла, будто я его в чем-то подозреваю?

– Он отказывается фотографироваться.

– Это нормально. Многие не любят фотографироваться.

– Он не пользуется мобильником, встречает тебя каждый раз после работы.

– Это…

– Думаешь, это потому, что он такой старомодный?

– Ну… я не знаю… у господина Ли, например, кардиостимулятор, так он вообще мобильником почти не пользуется, а когда звонит, держит телефон так далеко от рта, что его слова едва можно расслышать.

– Твоему парню что, девяносто, как господину Ли?

– Я просто…

– Слушай, Ма-тян… – Митико чуть наклонилась вперед. Видок у нее был комичный: губы перемазаны красным соусом кимчи, в руке зажаты палочки со свисающей с них пшеничной лапшой. – Я тебе говорила, что Сато-сан в молодости был в якудза? Чтобы выйти из «семьи», ему пришлось преподнести оябуну[116] свой правый большой палец – в качестве извинения.

– Ну… и что с того?

– Все-таки сволочь был этот его оябун – мог бы взять и мизинец для соблюдения традиции, зачем ему было брать именно большой палец?..

– Ми-тян!

– Короче, он рассказывал мне про одного парня: когда тот пришел в якудза, никто не верил, что от него будет какая-то польза, и его поначалу хотели отослать обратно к его настоящей семье. Сато-сан говорил, тот парень был такой симпатичный и голос у него был такой нежный, как у женщины, что ему бы скорее подошло играть куртизанок в театре Кабуки. Но парень уперся, и вскоре выяснилось, что он самый настоящий психопат. Сато-сан сказал, что все его товарищи были уверены в том, что этот парень девственник, вот только не потому, что он особенно стеснительный с женщинами, а потому, что он ничего не любил больше, чем пустить кровь. – Она указала палочками с болтающейся на них лапшой прямо в лицо Манами. – Что, если этот твой Норито – такой же?

– Ну ты скажешь тоже…

– А что в этом такого? – возразила Митико. – Вы с ним уже больше недели встречаетесь, а он даже сфотографироваться с тобой отказывается! Это подозрительно.

– Нет в этом ничего подозрительного. И времени-то совсем немного прошло…

– А я тебе говорю, что подозрительно.

Манами страшно хотелось встать и просто выйти из этой тошниловки – все равно ее лапша, плававшая в соевом бульоне, остыла и стала совершенно невкусной. Ей хотелось бы убедить себя в том, что Митико просто завидует, но она чувствовала, что в ее словах скрывается настоящее беспокойство. Да ну, бред какой-то… в Токио живет больше людей, чем муравьев в муравейнике, – с чего бы именно ей повстречать убийцу-демона из Итабаси? Это все равно что встретить на улице настоящую знаменитость. Шансов – никаких.

Рамэнная находилась на первом этаже старого здания, притулившегося вплотную к восьмиполосной эстакаде, – если прислушаться, можно было услышать непрерывный гул проезжающего по ней транспорта. Манами вздохнула и ухватила палочками немного лапши.

– На этот раз тела нашли в Мэгуро, неподалеку от станции, так что теперь его можно назвать убийцей-демоном из Мэгуро, «Мэгуро но сáцудзинки».

– Мэгуро? Но это…

– Ну да, на другом конце города. Он даже в реке не потрудился их как следует утопить, бросил мешки с расчлененными телами на мелководье, в прибрежных зарослях, как будто для того, чтобы их побыстрее нашли. Ты только себе представь: открываешь пакет, а там…

– Слушай, Митико, хватит уже. Достала.

– А ты не думала, кстати, почему тела находят сразу по два, а не по одному? – пропустив ее слова мимо ушей, задумчиво проговорила Митико. – Вроде как это было бы проще…

– С чего мне об этом думать?

– Я думаю, перед тем как убить, он заставляет девушек смотреть на смерть, – уверенно заявила Митико. – Он зачем-то хочет, чтобы они увидели, что их ожидает.

Манами устремила на подругу ошеломленный взгляд:

– Ты все это… серьезно сейчас?

– Зачем бы еще ему это делать? С несколькими телами возни ведь намного больше. – Она говорила так, будто речь шла всего лишь о работе. – Если он усложняет себе задачу, значит, у него есть какая-то цель. Он хочет, чтобы его жертвы что-то увидели. И сейчас, возможно, где-то умирает пойманная им девушка…

– Пожалуйста, Ми-тян, прекрати это! Это просто… просто отвратительно!

Митико пожала плечами, обиженно замолчала и несколько минут молча поглощала свой адски острый рамэн, но потом все-таки не выдержала:

– Ма-тян, да ты сама подумай – а что, если я права?

– Ты что, серьезно считаешь, что парень, с которым я познакомилась в магазине рукоделия, – убийца? Бред какой-то…

Ее подруга опустила взгляд и еще некоторое время молчала, рассматривая плававшие в бульоне кусочки капусты, сладкого перца и черных древесных грибов, как будто в жизни не видела ничего интереснее.

– Я думаю, нужно позвонить Такэдзи.

– Это что, твой бывший?

– Ну да.

– А-а…

– Он полицейский. Я думаю, хуже не будет, если я скажу ему, что ты связалась с каким-то странным типом.

Манами хотелось в ответ отшутиться или вообще послать ее куда подальше, но вместо этого она сказала только:

– Не знала, что твой бывший парень в полиции работает.