Смертельная белизна

В десять минут пятого утра комната для посетителей, к счастью, оказалась пуста. Страйк включил мобильный, который в палате был отключен, и увидел с десяток пропущенных звонков от Робин и один – от Лорелеи. Проигнорировав их все, он отправил сообщение Люси, которая, как он понимал, сидела без сна в римской гостинице, куда вскоре после полуночи таксист привез найденный паспорт. Люси умоляла брата сфотографировать Джека, когда его привезут из операционной, и прислать ей снимок. Страйк написал, что фото не загружается. После всех потрясений его сестре совсем не обязательно было видеть, что сын подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, глаза его прикрыты гелевыми подушечками, а тело утопает в мешковатой больничной рубахе.

Вроде все неплохо. Сейчас под наркозом, но деж. медсестра не сомневается.

Он отправил сообщение и повременил. Как и следовало ожидать, Люси ответила минуты через полторы-две:

Ты, наверно, без сил. Тебе там дали койку?

Нет, сижу рядом с ним. Дождусь вас. Постарайся немного поспать и не переживай. ХХХ.

Страйк отключил телефон и, поудобнее перехватив костыли, вернулся в палату.

Там его ждал чай с молоком, причем такой жидкий, какого не подавала ему даже Дениза, но два пакетика сахара позволили все же выпить эту бурду в два присеста, пока взгляд скользил от Джека к медицинским аппаратам, которые поддерживали в нем жизнь и одновременно контролировали состояние. Никогда еще Страйк не рассматривал племянника столь внимательно. И никогда тесно с ним не общался, хотя Джек постоянно рисовал для него картинки, неукоснительно пересылаемые Страйку сестрой.

– Он тебя боготворит, – неоднократно повторяла Люси брату. – Когда вырастет, хочет стать военным.

Но Страйк избегал семейных сборищ – во-первых, он не переваривал своего зятя, Грега, а во-вторых, Люси все время исподволь пыталась навязать брату обывательский уклад жизни; раздражали его и дети, особенно старший – копия отца. У Страйка не было ни малейшего желания заводить собственных отпрысков; вообще-то, он признавал, что среди детей попадаются довольно славные (и даже относился с неким подобием теплоты к Джеку – видимо, под влиянием рассказов его матери о том, как ребенок мечтает о военной службе), но и это не могло заставить его посещать дни рождения и встречи Нового года, теоретически способные укрепить родственные отношения. Однако сейчас, когда сквозь тонкую шторку, отделявшую кровать Джека от остальной палаты, сочился рассвет, ему впервые открылось, как похож этот мальчуган на свою бабушку Леду – мать Страйка и Люси. Те же черные волосы, бледная кожа, красиво очерченные губы. Такому следовало бы родиться девочкой, но сын Леды знал, что сделает переходный возраст с подбородком и шеей мальчика… если тот выживет.

Черт побери, естественно, он выживет. Медсестра не зря сказала…

Но пока что он в реанимации. Уж наверное, не просто так.

Он крепкий. Хочет пойти в армию. Все у него будет путем.

Дай-то Бог. Я ведь ни разу не сподобился хотя бы эсэмэс ему отправить – поблагодарить за рисунки.

У него не сразу вышло погрузиться в сон, хотя бы в тревожный.

Проснулся он ранним утром: в глаза бил солнечный свет. Щурясь от ярких лучей, он услышал слабый скрип половиц. Затем кто-то резко отдернул шторку, открыв взгляду множество других неподвижных тел. Заступившая на смену медсестра, молоденькая, с длинным темным конским хвостом, восторженно глазела на Страйка.

– Здрасте! – весело сказала она, взяв папку-планшет. – Нечасто нас посещают такие знаменитости! Я вас знаю – читала все газеты, где описывалось, как вы поймали серийного…

– Это мой племянник, Джек, – холодно прервал ее Страйк.

Сейчас одно лишь упоминание Шеклуэллского Потрошителя было ему омерзительно. Девичья улыбка померкла.

– Подождите, пожалуйста, в коридоре. Нам нужно взять кровь, поставить другие капельницы и сменить катетер.

Страйк встал на костыли и вновь послушно вышел из палаты, стараясь не смотреть на другие тела, подсоединенные к жужжащей аппаратуре.

Когда он добрался до столовой, половина мест уже была занята. Небритый, с набухшими веками, он двигал свой поднос по направлению к кассе и, только расплатившись, сообразил, что не сможет управляться одновременно и с подносом, и с костылями. На помощь ему поспешила совсем юная девушка, протиравшая столы.

– Спасибо, – буркнул Страйк, когда она опустила поднос на столик у окна.

– Не за что, – ответила девушка. – Посуду оставьте, я сама уберу.

От этой небольшой любезности Страйк неуместно расчувствовался. Забыв о взятой на завтрак поджарке, он достал телефон и вновь написал Люси: