Смертельная белизна

– Вот именно, – подтвердила Робин и после очередной короткой паузы спросила: – Лорелея, наверное, сегодня работает?

– Скорее всего, – ответил Страйк. – Какой сегодня день, суббота? Да, вероятно, работает.

Сигарета мало-помалу сгорала; наблюдая за посетителями и подъезжающим санитарным транспортом, они постояли в молчании. Неловкости между ними не чувствовалось, но воздух как будто был заряжен вопросами, оставшимися без ответов. Наконец Страйк загасил сигарету в большой открытой пепельнице, которую большинство курильщиков не видело в упор, и проверил свой мобильный.

– На борт запустили двадцать минут назад, – сообщил он, прочитав SMS от Люси. – Здесь будут около трех.

– Что у тебя с телефоном? – спросила Робин, увидев залепленный скотчем экран.

– Я на него упал, – ответил Страйк. – Как только Чизуэлл с нами рассчитается, куплю новый.

На подходе к палате им навстречу выкатили рентгеновский аппарат.

– Органы грудной клетки без изменений! – объявил рентгенолог.

Еще час они за негромким разговором просидели у койки Джека, потом Робин вышла в вестибюль, где стояли автоматы, взяла шоколадные батончики и чай, после чего переместилась вместе со Страйком в комнату для посетителей и рассказала, что ей удалось узнать о благотворительном фонде Делии Уинн.

– Ты превзошла саму себя, – изрек Страйк, доедая второй батончик «Марс». – Отличный результат, Робин.

– Значит, ты не против, что я выложила это Чизуэллу?

– А как же иначе? У нас цейтнот, Митч Паттерсон наступает на пятки. Эта дамочка, Кертис-Лейси, приняла приглашение на банкет?

– Узнаю в понедельник. А что там Барклай? Нарыл что-нибудь на Джимми Найта?

– Пока ничего полезного, – вздохнул Страйк, проводя рукой по щетине, которая неумолимо превращалась в бороду, – но я не теряю надежды. Барклай – стоящий парень. Он – как ты. Чутье потрясающее.

В комнату для посетителей вошла семья: отец хлюпал носом, мать рыдала. Сынишка лет шести уставился на культю Страйка, будто на очередную жуткую примету того кошмарного мира, куда его внезапно забросила жизнь. Переглянувшись, Страйк и Робин вышли: она несла оба стаканчика с чаем, а Страйк управлялся с костылями.

Устроившись возле койки Джека, Страйк поинтересовался:

– А как Чизуэлл отреагировал на эти сведения?

– Восторженно. Кстати, предложил мне работу.

– Странно, что это не происходит сплошь и рядом, – невозмутимо заметил Страйк.

Тут в ногах у Джека вновь остановились анестезиолог и хирург.

– Здесь положительная динамика налицо, – сказал анестезиолог. – В легких чисто, температура снижается. Для детей это характерно, – добавил он, улыбаясь Робин. – У них перемены, что в одну сторону, что в другую, происходят стремительно. Попробуем немного сократить подачу кислорода, но, кажется мне, ситуация у нас под контролем.

– Ох, слава богу, – выдохнула Робин.

– Он будет жить? – переспросил Страйк.

– Не вижу препятствий, – с налетом высокомерия ответил хирург. – Мы, знаете ли, не зря свой хлеб едим.

– Надо сообщить Люси, – пробормотал Страйк, тщетно пытаясь подняться с кресла: хорошие вести подкосили его сильнее, чем дурные.

Робин подала ему костыли и помогла встать. Проводив глазами его раскачивающуюся фигуру, она опустилась на стул, облегченно выдохнула и на мгновение спрятала лицо в ладони.

– Мамочкам всегда тяжелее всех, – мягко сказал анестезиолог.

Она не стала его поправлять.

Страйк отсутствовал минут двадцать.

Вернувшись, он сообщил:

– Только что приземлились. Я ей рассказал, как он сейчас выглядит, чтобы это не стало потрясением. Примерно через час будут здесь.

– Отлично, – сказала Робин.

– Ты спокойно можешь идти, Робин. Не хочу портить тебе субботний день.

– Да-да. – Как ни странно, из нее будто выпустили воздух. – О’кей.

Она встала, надела висевший на спинке стула жакет и взяла сумку.

– Ты уверен?

– Не сомневайся. Раз ему стало лучше, можно, пожалуй, немного размяться. Пойдем, провожу тебя к выходу.

– Это совсем не…

– Мне самому охота выйти. Заодно и покурю.

Но у выхода Страйк не остановился и пошел с ней дальше, оставляя позади сгрудившихся курильщиков, сантранспорт и нескончаемую парковку, где сквозь пыльную дымку морскими тварями поблескивали крыши автомобилей.

– Как ты сюда добиралась? – спросил Страйк, когда они оказались вдали от скопления людей, у небольшой клумбы, засаженной левкоями, чей аромат смешивался с запахом горячего асфальта.

– Сначала на автобусе, потом такси схватила.

– Давай я тебе возмещу поездку на такси…

– Не говори глупостей. Нет, серьезно, ничего не нужно.

– Ну что ж… спасибо, Робин. Ты меня очень выручила.

Она улыбнулась ему снизу вверх:

– Должна же быть какая-то польза от друзей.

Неуклюже, опираясь на костыли, он склонился к ней. Объятие было кратким; Робин отстранилась первой, боясь, как бы Страйк не потерял равновесия. Он хотел поцеловать ее в щеку, но из-за того, что Робин подняла к нему лицо, поцелуй пришелся в губы.

– Прости, – шепнул он.

– Не говори глупостей, – вспыхнув, повторила она.

– Ладно, я пошел.

– Да, конечно.

Он двинулся назад.

– Сообщи, как он там, – крикнула она ему вслед, и он поднял руку в знак согласия.