Смертельная красота

Черный переступает через кучу-малу на лестничной площадке и оказывается лицом к лицу с Борисом Петровичем.

– Зачем?

– Ну так как же? Тут же такое вот. Они же знать должны, – блеет тот.

Черный раскрытой ладонью коротко ударяет Андреевского в солнечное сплетение. Ударяет несильно, но тот сгибается, хватая ртом воздух. Николай хватает Бориса Петровича за куртку, не давая ему упасть.

– Мы еще поговорим с вами об этом, – обещает Николай страшным спокойным тоном.

Андреевский только раскрывает рот.

В глазах столичного следователя растекается тьма. Та самая, которая может затопить все вокруг, поглотить весь мир. Холодные пустые глаза, жестокие и безжалостные. Никогда прежде ни у одного другого человека Андреевский не видел таких жутких глаз. Даже на заре своей карьеры, когда ему приходилось иметь дело с убийцами.

Черный как следует встряхивает Бориса Петровича, давая выход своей ярости. Слышит клацанье зубов и отталкивает старого следователя.

– Уведите его, – приказывает он Тихомирову.

– Есть. Вставай!

Витек рывком поднимает брыкающегося парня на ноги.

– Пшел!

Парень пытается ногой дотянуться до скулящего Федорова, за что получает чувствительный тычок в спину от оперативника. Черный останавливает капитана, собравшегося сплавить Авакумова патрулю, дежурящему у подъезда.

– Не туда. Домой его отведите.

Тихомиров глядит на следователя и подчиняется.

– Мы разберемся, – обещает Черный проходящему мимо немного сникшему парню.

– Там мамка, – говорит Авакумов с чуть подрагивающей нижней челюстью. – Плохо ей стало, когда этот пришел.

Андреевский вжимается в стену, стремясь стать невидимым. Даже думать он сейчас не может, хочет только отмотать время назад и не стучать в эту квартиру.

– «Скорую» на адрес вызовите и проследите там, – глядя только на Тихомирова, распоряжается Черный.

– Сделаю.

Витек тоже заглядывает в эти страшные глаза следователя по особо важным делам. По загривку пробегают холодные противные мурашки, хотя Витьку доводилось видеть в жизни достаточно – и под пулями ходить, и нож в ребро отхватывать. Но Черный уже берет гнев под контроль, гася необузданную ярость и меняя ее на холод расчетливости.

– Мы будем жаловаться! – предупреждает адвокат, помогая Федорову подняться на ноги.

– Ваше право, – кивает Черный. – Пройдемте в квартиру. Понятые, вы тоже. Участковый, запишите данные в протокол.

Николай говорит ровным голосом, но сжимает кулаки. Пальцы все еще мелко подрагивают, во рту стоит привкус металла и горечи.

* * *

– Сергей Алексеевич? – удивляется Катя.

– Я, Катюша, – улыбается Миронов. – Меня же к вашей группе приписали, вот я с экспертами и напросился. Мало ли, может быть, нужна будет моя компетенция, так сказать.

– Мы можем начинать? – вмешивается Иглевич.

Главный врач переминается на месте. Такое внимание к клинике не нравится ни ему самому, ни руководству.

Руководство, между тем, обещало с минуты на минуты прислать юриста, чтобы тот уладил все дела с увольнением Федорова. Виновен врач или нет – ему больше не место в этом медицинском учреждении.

– Мы можем начинать? – переспрашивает Смородинова эксперта.

– Мои ребята готовы, – кивает он.

Миронов, сложив руки на груди, стоит рядом с капитаном.

– Как вы думаете, что они там найдут?

Смородинова не отвечает, боясь сглазить. Катя почти наяву видит, как в эту машину – совершенно обычную, каких на дорогах города каждая третья – садится Алина Браун. И, если Катя правильно помнит дело Авакумовой, Лариса пропала по дороге домой с работы. Значит, и эта девушка могла запросто сесть к доброму водителю, решившему ее подвезти. Сесть и никуда не доехать… Катя затаивает дыхание.

Облаченные в защитные костюмы, как космонавты, эксперты распахивают дверцы машины. Щелкает затвор фотоаппарата, фиксируя все беспристрастно и полно. Один из экспертов снимает работу коллег. Умелые руки в перчатках ощупывают каждый сантиметр сидений. Поднимают коврики. Открывают бардачок, упаковывают в разные пакеты каждый предмет. Маркер, подписать, снять, уложить в чемоданчик. Следующий.

– Знаете, Катюша, а ведь у моей жены точно такая же машина, – говорит Миронов.

– Что?

Смородинова слишком увлечена своими мыслями.

– Вот точно такая же, – подбородком указывает Миронов. – Езжу на ней иногда. Только у нас номер без нолика. Не желает следствие нашу машину проверить?

– Ой, Сергей Алексеевич, давайте без ваших этих шуточек, пожалуйста, – отмахивается Смородинова.

– Как знаете, – добродушно улыбается Миронов. – А Николай Дмитриевич где?

– К Федорову поехал.

– Как он вам?

– Федоров? Неприятный, если честно. Я не понимаю, что в нем девки находят. От него же веет какой-то падалью, – кривится Катя.

– Н-да, характеристика, – усмехается судмед. – Я вообще-то про Черного.

– А, ой, – смущается Смородинова, отворачиваясь, чтобы Миронов не увидел, как вспыхнули ее щеки. – Ну… он нормальный.

– Мне тоже так показалось, – кивает Миронов. – Я думаю, что Николай Дмитриевич – интересный человек. Глубокий. Он был у меня на днях, хорошо посидели, пообщались. Пригласил его на выставку.

– Куда?