Смертельная красота

Миронов поджимает губы. Видно, что судмед не ждал такого эмоционального ответа следователя.

Черный шумно выдыхает через ноздри. Ему не до чувств других. Ему нужна версия, теория. Хоть чье-нибудь прозрение, куда двигаться дальше.

* * *

– Это же ритуальные убийства! Ну разве вы до сих пор этого не видите? – Борис Петрович всплескивает руками. – Это так очевидно, что я не понимаю, почему мне пришло это в голову только сейчас! Конечно! Господи боже мой! Как все очевидно и логично!

Андреевского переполняют эмоции. Следователь захлебывается словами, торопясь высказаться. Его пригласили на совещание рабочей группы, потому что Черному нужны любые версии. Николай готов выслушать все, что угодно.

– Что вы имеете в виду? – спрашивает Черный, нервно постукивая кончиком ручки по странице блокнота, на которой уже красуются загогульки, спиральки и звездочки.

– Глядите!

Андреевский доволен тем, что на него больше не смотрят волком. Следователь выуживает из стопки фото Авакумовой и кладет его на середину стола.

– Первая жертва. У нее обнажено сердце. Ну, не совсем, грудная клетка не вскрыта, но все-таки намек понятен, да?

Он поочередно заглядывает в глаза Кате, Виктору и Николаю, на последнем задерживается не дольше секунды. Все-таки тот случай в подъезде оставил свой неизгладимый отпечаток.

– Теперь вторая. Как там ее?

– Браун, – подсказывает Смородинова.

– Она, – кивает Борис Петрович и кладет поверх первого фото снимок второй жертвы. – Чрево. Или даже лоно. Согласитесь, Катенька? Вот тут мы ясно видим матку.

– Это кишечник, – возражает Черный, проследив, куда тычет пальцем Борис Петрович.

– Неважно, – отмахивается тот, не давая сбить себя с логического умозаключения, которое его озарило. – Органы открыты, значит и к матке можно прикоснуться. Так ведь? Ну, теоретически верно же?

– Допустим. Как в вашу концепцию вписывается он? – Николай придвигает третье фото.

– Легко! Это завершающий этап. Падший ангел. Он символизирует то, что у женщин нет ни сердца, ни любви. Уж извините, Катенька, но в чем-то он прав.

– А мужик-то ему зачем? – хмыкает Тихомиров, сидящий, сцепив руки в замок. – Он с какого бока ваще?

– Это объяснимо! – не сдается Андреевский, укладывая фото мертвого мужчины поверх женских фотографий. – Из материалов дела понятно, что маньяк не насиловал своих жертв, значит ему это просто было не нужно. Возможно, он не может осуществить половой акт, а возможно, не может именно с женщинами. Поэтому даже логичнее, что он сделал ангелом мужчину. Ведь получается, что мужчина выше женщины. Так? Ну, согласитесь же!

– Ага, на три головы выше! Что вы несете? – возмущается Смородинова, впервые чувствуя себя неуютно в мужской компании.

– Я не к тому, Катенька, чтобы вас обидеть. Совсем нет. Это я говорю как бы его словами, – тараторит Андреевский. – Он обожествляет мужское начало. Поэтому в роли ангела у него мужчина.

– Зачем же он ему руки распорол? – задает вопрос Черный, отмечая, что некая логика в словах Андреевского все же присутствует.

– Вот тут каюсь, не знаю, – качает головой Борис Петрович, усаживаясь на свой стул. – Но какой-то сакральный смысл во всем этом присутствует.

В кабинете повисает тишина, нарушаемая только постукиванием ручки о блокнотную страницу. Николай думает. Думает быстро параллельно несколько мыслей, отчего на виске пульсирует жилка.

Андреевский выдвинул глуповатую версию. На самом деле, по статистике, которой привык доверять Черный, ритуальных убийств по стране происходит гораздо меньше, чем об этом пишут и показывают. Ничтожное количество. Сект, практикующих человеческие жертвоприношения, в последние десять лет выявлено не было. Да, это вовсе не значит, что их не существует. Однако поверить с ходу вот в такое тоже сложно. И тем не менее, картинка, нарисованная Борисом Петровичем, может иметь место. Даже не обязательно, чтобы в городе действовала секта. Достаточно одного ненормального, верящего в свою избранность и всемогущество.

– Значит, так. – Ручка замирает над листом. – Тихомиров, отрабатывайте стоматологии. Где-то же он делал себе клыки. Возможно, его опознают. Борис Петрович, на вас отработка психиатрических клиник области и всех, кто стоит на учете. Ищите тех, чей бред совпадает с вашим.

– Что? – поднимает глаза Андреевский, раскладывающий фотографии убитых, как пасьянс. – А, да, я понял. Отработаю. У меня есть приятель один из тех кругов. Очень хороший врач. Думаю, поможет мне с этим.

– А я? – спрашивает Катя.

– Вы?

Черный смотрит на капитана долгим взглядом, заставляя Смородинову краснеть.

– Останьтесь, для вас есть специальное задание. Остальных не задерживаю.

Сердце Кати начинает ходить ходуном. Тихомиров незаметно для остальных подмигивает ей, но Катя игнорирует напарника. Все, чего хочется женщине, – остаться наедине с мужчиной, в которого она влюблена. Столько раз в своих мыслях Смородинова это проделывала, что теперь ситуация кажется ей нереальной.