Смертельная красота

У них элементарно нет свидетелей. Никто не видел, с кем контактировали жертвы перед своим исчезновением. Никто не видел, как их тела оказались там, где они оказались. Человек-невидимка просто забирал понравившегося ему человека с улицы, делал с ним, что хотел, и так же незримо возвращал миру бренное тело. Поймать пустоту в таком случае – практически невыполнимая задача. И Николай Черный раз за разом просматривает дела. Края бумаг уже начали гнуться и потрепались от частого листания.

А еще он снова раскладывает перед собой фотографии. «Может быть, – думает следователь, – может быть, когда мне делали копии, что-то смазалось. Какая-то деталь потерялась из-за качества. Цвет изменился из-за краски другой фирмы». Нужны оригиналы. Он словно хватается за соломинку.

В висках стучит, во рту пересыхает, все плывет. Вместо облегчения и душевного подъема Черного окутывает туман. Николай закрывает глаза, но дурнота, явившаяся незваной гостьей, начинает раскачивать пространство. Следователь до боли хватается за край стола, чтобы не потерять равновесие. Приходится сидеть в таком глупом положении несколько минут.

Черный глубоко дышит, открывает глаза и смотрит в окно, тюль на котором он сдвинул в угол. Виднеется здание напротив. Какое-то казенное учреждение скучного серого цвета. Дальше – еще здания из зеленоватого стекла. Над всем этим простирается бездонное голубое небо без единого облачка.

Почувствовав, что дыхание восстановилось и его больше не ведет из стороны в сторону, Николай возвращается к фотографиям. Уложенные в прозрачный пакет снимки, оставленные убийцей на телах жертв, лежат в ряд. На них все еще присутствуют следы порошка, с помощью которого Эдуард Валентинович пытался найти потожировые следы.

Фото Авакумовой безнадежно испорчено ее же подтекшей кровью. Но эти внешние загрязнения не мешают увидеть общее. И это не дощатый пол.

Внизу снимка, с правой стороны, почти в самом углу – пара тонких белых полосочек. Будто волоски попали на объектив или в принтер. На всех трех снимках они есть. Черный берет линейку и с дотошностью, до миллиметра, выверяет размеры. Сомнений не остается, полосочки одинаковы.

На фотографиях Браун и Ермакова, сделанных фотоаппаратом бюро, есть точно такие же полоски. Коротенькие штришки до пяти миллиметров и толщиной не более миллиметра. Они располагаются точно там же, в нижнем правом углу. Не мешая видеть то, что запечатлено. Никак не искажая изображение. Эти мелкие полоски просто присутствуют на фотографиях, сделанных на месте преступления.

В голове поселяется боль, давящая на виски. Черный лихорадочно перелистывает бумаги. Он прекрасно знает, где и в каком месте находятся фотографии, но волнение делает его несобранным. Злясь на себя за это, Черный прикусывает щеку изнутри. «Хотя очень помогла бы пара оплеух», – думает Николай, возвращаясь на несколько страниц назад.

Фото Авакумовой, лежащей на скамейке в Покровском переулке, оказываются именно там, где он увидел их в первый раз. На этих снимках в правом нижнем углу есть такие же штрихи. Такие же полоски.

– Стоп! – приказывает сам себе Черный. – Это еще совершенно ничего не значит.

Во-первых, выводы делать рано. Однако и на фото мертвой Авакумовой полоски есть, и на фото с места преступления…

– Да черт тебя дери! – восклицает Николай, вскакивая со стула.

Все попытки найти какое-то рациональное объяснение разбиваются о логику. А логике Николай доверяет. Выходит так, будто маньяк снимал своих жертв на фотоаппарат, который потом каким-то чудесным образом оказывался в руках судебных медиков из бюро. А после снова оказывался у маньяка, чтобы он мог сфотографировать следующую жертву. Это настолько нелепое предположение, что его не стоит и в расчет брать.

Только при выполнении одного-единственного условия все встало бы на свои места. Черный никак не желает формулировать это условие, хотя оно само выплыло на поверхность вороха мыслей. Горит там сигнальными огнями, машет флагом и всячески привлекает к себе внимание. Остается просто посмотреть на него. Признать, что это не бред.

Кто-то из бюро судебной медицины сделал это. Похитил, удержал, убил, сфотографировал и подбросил Авакумову, Браун и Ермакова. Причем использовал для своего ритуала со снимками служебную технику. Этот кто-то настолько рядом, что, возможно, Николай проходил мимо него уже несколько раз. И мог бы схватить за руку, если бы знал, кого именно нужно ловить. Этот «кто-то» – условно свой. Ему известны их последующие шаги. Он в курсе всего хода расследования. Он наверняка получает несказанное удовольствие от того, что так удачно водит следствие за нос. Возможно, принимает участие в исследовании тел собственных жертв. Или находится где-то поблизости, наблюдая, как другие пытаются отыскать его следы.

Маленькие штришки, дефекты на снимках, нарисовали гигантскую жирную стрелку, указывающую в единственном направлении. Есть отчего разувериться в собственной умственной полноценности.

– Катя, вы не могли бы зайти ко мне? – говорит Черный в трубку.