Смертельно прекрасна (СИ)

— Мы сыграем в игру…, — шипящим голосом протягивает Люцифер и опускает взгляд на свои сероватые пальцы, сжимающие салфетку. Уголки его губ дрогают, а у меня огнем вспыхивают легкие, да так, что дышать становится невыносимо. Джейсон хмурит лоб, на меня глядит пронзительно, будто пытается что-то сказать, но что? Неужели он решил, что я справлюсь с Дьяволом? Или он собирается с ним справиться? — Итак, я задаю вопрос, вы отвечаете. Ложь наказывается, правда поощряется. Мэри, — Люцифер не смотрит на тетю, продолжает разглядывать свои костлявые пальцы, а Мэри-Линетт стискивает зубы, — тебе не кажется странным, что Ариадна осталась в живых после того, что случилось?

Тетя играет желваками, опускает острый подбородок и глухо отрезает:

— Нет.

Ее грудь опускается и поднимается. Мэри неотрывно следит за Люцифером, застыв в ожидании того, что произойдет дальше. Но затем творится нечто необъяснимое. Норин не произносит ни слова, обхватывает пальцами вилку и внезапно вонзает ее в ладонь сестры. Мэри-Линетт взрывается криком, кровь стремительно растекается по столу, а я судорожно дергаюсь вперед, но не могу сойти с места. О, Боже мой!

Норин распахивает глаза от ужаса, пелена проносится в ее небесном взоре, но она не может ничего с собой поделать. Глядит ошеломленно и раздавлено, хватая губами воздух.

— Ты солгала, — низким голосом протягивает Дьявол и наклоняет голову, наблюдая за тем, как тетушка взвывает от парализующей боли. Мэри трясет головой, а я чувствую, как мои щеки вспыхивают от неконтролируемого пожара, — нельзя лгать, милая Мэри. Тебе не говорила об этом Силест? — Люцифер лениво кривит губы. — Говорила, но ты не слушала.

Я пытаюсь справиться с принуждением и дергаюсь вперед, однако лишь привлекаю к себе внимание рубиновых глаз, которые молниеносно находят меня и прожигают огнем. Дьявол сплетает пальцы и облокачивается о стол, притворившись, будто кровь не течет по столу и не заливает коробку из-под пиццы и наши тарелки. Он вздыхает.

— Ты должна была умереть. И ты умерла.

— Видимо, нет, — гортанно рычу я, взяв под контроль голос, и сглатываю, — почему вы так заинтересованы в моей смерти, Хозяин? — Я язвительно ухмыляюсь. — Боитесь?

— Привык держать все под контролем.

— Я не собираюсь доставлять вам неприятности. Мне не нужна моя сила. Забирайте!

— Ты убила так много хороших ведьм, дорогая, — на выдохе протягивает Люцифер и в мои глаза смотрит пронзительно. — Ты уже доставила мне неприятности. Мой следующий вопрос тебе, Ариадна. Как ты выжила?

Я нервно хмыкаю и отрезаю:

— Меня спасла Норин.

— Неправда.

— Я не вру, она…

— Исцелила тебя, когда ты очнулась. Но моя прекрасная Норин не воскрешает людей.

— Вы ошибаетесь.

Внезапно Люцифер резко подается вперед, оперевшись ладонями об окровавленный стол, и скалится прямо напротив моего носа. Отстраняюсь, испуганно прищуриваюсь, а он шепчет дьявольским и ледяным шепотом, который проникает мне под кожу и заставляет дрожать от холода:

— Я никогда не ошибаюсь. — Его красные глаза сжигают. Лицо так близко, что я вдруг оказываюсь в плену опасной красоты демона. Он вытягивает руку, прокатывает пальцами по моей щеке, оставляя красные разводы, а затем кривит бледноватые губы. — Досадно, ты могла бы стать жемчужиной моей коллекции, Ариадна Монфор-л ’Амори. Но ты, впрочем, как и все люди, испугалась себя и своих желаний. Предпочла смерть. Ведь проще умереть, чем признать, кто ты… — Дьявол скалится, а я застываю от ужаса. — Тебе понравилось. Тебе доставляло удовольствие то, что ты делала, но ты боишься признаться себе в этом. В том, что ты похожа на нас намного больше, чем могла бы предположить.

— Я совсем на вас не похожа.

Неожиданно лицо вспыхивает от колющей боли! И по лбу прокатывается невидимое лезвие, глубоко и безжалостно прорезающее кожу. Кровь единым пластом катится вниз на глаза, и я оказываюсь в кромешной темноте, взвывая и судорожно растопырив пальцы.

— В решь, — растягивая губы в зверином оскале, шипит Люцифер и прижимается лбом к моему лбу, и кровавые полосы неторопливо скатываются по нашим лицам, а карминово-рубиновые глаза заставляют меня глядеть в них даже сквозь алую пелену. Тело трясет. Н е могу дышать. Приоткрываю губы, и кровь заливается в рот. — Ты выжила. Почему?

— Не знаю, — хриплю я, кашляя и запинаясь, — я не знаю!

— Ты опять врешь, дорогая, зачем ты это делаешь?

Шипящий голос Дьявола проникает мне в голову и отдается таким звоном, что виски вспыхивают от адской боли, и я вскрикиваю, зажмурившись так крепко, что сводит лицо.

— Хватит, остановитесь! — Прошу я, а звон в моей голове преображается и становится криком, истошным и сдавленным. Он принадлежит маме. Она верещит от боли, а я нервно и судорожно тарабаню ногами по полу, пытаясь вырваться из этой клетки. — Хватит!

Теперь кричит не мама. Я слышу голоса тетушек. О ни зовут меня и вопят, а я просто стискиваю зубы, содрогаясь от их скрипа. Зачем он это делает? Я не знаю, как я выжила, я понятия не имею! Меня спасала тетя Норин, только она могла вернуть меня.