Смертельно влюблён (СИ)

Уже какой день я не могу решиться на сделку, не могу сосредоточиться, рассчитать всё, высчитать процент. Всё выгодно, но я никак не мог найти подвох.

Пока я ломал себе голову, ко мне подошёл пёс, скулящий и склоняющий ко мне свою голову.

— Есть хочешь? Пошли-пошли, покормим тебя.

Коди поплёлся за мной, игриво виляя хвостом.

— Приятного аппетита, — проговорил я, засыпая его миску сухим кормом из мешка.

Он принялся поедать содержимое миски, а я взял в руки бутылку виски, жидкости в которой оставалось уже намного меньше половины.

— Что ж, и мне тоже, — расслаблено произнёс я и налил пятьдесят грамм виски в стакан. — Чтобы, так сказать, лучше работалось.

Залпом выпиваю, после чего повторяю проделанное второй раз. И так ещё несколько раз, пока бутылка полностью не опустела.

Вмиг моё тело разогрелось, как будто алкоголь смешался с бензином, мозг будто полностью атрофировался.

— Поработал, мать его.

В спешке вышел, чтобы посмотреть на Полин, но в спальне её не оказалось. Хоть и мала вероятность того, что она может уйти, но сердце забилось, как бешеная, невменяемая материя.

Алкоголь в крови прибавил ещё больше раздражения и злобы.

Нашёл её быстро, сидящую на диване в гостиной, смотрящую в зашторенное окно.

— Почему ты здесь? — резко спросил я, сократив всё расстояние между нами и присев у её ног на корточки.

Отчасти мне казалось, что я мог точно так же войти в спальню, не увидеть её, не найти в квартире, за дверью, на улице. Всё это заставляло меня свирепеть.

— Я же сказал, чтобы ты лежала в кровати, чтобы не вставала никуда без меня, — говорил я, пытаясь всеми силами себя угомонить, но получалось не очень.

— Я не хочу там находиться.

— Почему? — спросил я, даже не успев понять причину.

— Я не хочу всё это вспоминать.

— Вот в чём дело. Но всё хорошо. Там твоя комната. Твоя кровать. Одежда. Там всё твоё.

— Нет, нет, я не хочу туда идти с тобой, — качая головой и сжимая руки в маленькие кулачки, проговорила Полин.

— Начнём с того, что тебе вообще никуда не надо ходить без меня. Я сказал тебе, не вставай никуда! Что ты за непослушная девочка, Полин? Ведь я попросил тебя!

— Почему я не могу ничего сделать сама? Не выйти из дома...

— Да какой к чёрту «из дома», если я прошу тебя не выходить из спальни! Послушай меня, просто послушай, я очень хочу, чтобы ты выслушала меня сейчас и поняла. Груби мне, кричи на меня, бей меня, ненавидь, делай со мной всё, что хочешь. Проси всё, что хочешь, и оно будет у твоих ног, Полин. Но даже не смей уходить, зайка.

Она слушала, всячески пытаясь не пересекаться с моим взглядом.

— Смотри на меня, когда я с тобой говорю, милая.

— Зачем ты мне всё это говоришь? — шёпотом, совсем обессилено произнесла Полин.

— Чтобы ты никогда, слышишь, никогда не смела даже допустить мысли о том, что можешь уйти от меня. Если ты хоть когда-то подумаешь об этом, то я спрячу все твои вещи, а то, что на тебе надето, буду разрывать каждый раз, каждый день, понимаешь? Я сделаю так, что ты даже ходить под себя будешь. Клянусь, милая, я сделаю так.

— Почему ты стал так относиться ко мне?

— Я только стал любить тебя ещё больше, настолько, что не могу совладать с тобой. Ты не должна думать об этом. Будь у тебя мама, ты бы захотела уйти от неё, если бы она тебя сильно наказала?

— Нет, — кротко ответила она, и я крепко сжал её тёплые ладоши.

— Тогда представь, что вчера был воспитательный момент. И сделай так, чтобы мы больше его не повторяли.

Глава 23. Ты появилась на свет, чтобы быть под моим контролем.

Хочу отдавать ей свою любовь, сердце и всего себя, и получать от неё в разы больше. Это поддерживает моё существование. Мне не хочется ловить на себе её боязливый взгляд, полный ненависти и непонимания моих действий. Да, я сделал то, что сделал, но всё это надо было как мне, так и ей. Больше она не захочет общаться ни с кем, будет избегать всех и всего. Хотя не знаю, не знаю, зачем это нужно, если я не готов выпустить её одну даже за порог, даже когда она сидит в другой комнате, мне становится не по себе от того, что я не могу видеть, что она делает и как себя ведёт.

Больше она не оттягивает меня за волосы, когда мы лежим на кровати, наслаждаясь друг другом. Да и сейчас она уже вовсе мной не наслаждается. Не спрашивает, нравится ли мне её платье, которое я же ей и купил. Не просит поиграться с Коди, потому что с моей стороны ему уделяется мало внимания.

Я убил в ней ребёнка.

За всю прошедшую неделю я не видел ни единого раза, чтобы она мне улыбнулась. Так. как она умеет, выставляя свои пухлые щёчки напоказ.

Но я не жалею, нет. Главное, что я спокоен. Почти.

— Давай прогуляемся? — спрашиваю я, когда она пьёт молоко.

Подхожу к ней сзади и кладу ладони на плечи, которые медленно, но уверенно оголяю.

Это невыносимое блаженство — дотрагиваться до её наготы. Такое ещё нужно выдержать, чтобы не сорваться во второй раз, а там уже и вовсе слететь с катушек.

— Ты не врёшь? — Она поспешно повернулась ко мне, вытирая молоко на губах.

— Почему я должен врать?