Смерти смотрели в лицо

— Очень рад,— ответил Александр Антонович, чуть приподнимая в улыбке правый уголок рта.— Да, так о чем я? — Опустился на стул и пробежал глазами газетную страницу.— Ага, вот! «Под защитой германских вооруженных сил... Германские вооруженные силы даровали трудовому народу освобождение от жуткого, десятки лет тяготившего гнета». А дальше, дальше: «Население Донбасса может быть уверено в том, что германская армия сделает все, что в пределах ее возможностей, чтобы облегчить населению его участь, условия его существования». Потрясающе! Отправят на тот свет и облегчат участь.

— Саша, не нужно так громко,— попросила Мария Анатольевна.

— Да, да, ты права,— согласился муж.— Не могу спокойно видеть, как щелкоперы пытаются выдать черное за белое... Вот так, дорогая Александра Федоровна,— вдруг обратился он к Поповой.— А мы с вами тезки... Так чем могу быть полезен?

— Мой Витя может ни за что пропасть. Не могли бы куда пристроить? — попросила она.

— А ты не из робкого десятка? — обратился Шведов к Виктору.— Вдруг немцы схватят?

— До этого не схватили,— гордо проговорил Виктор.

— Резонно,— похвалил гость.— И терпение у тебя есть?

— С детства привык возиться с разными приспособлениями,— сказала мать.— Все мастерить любил.

— Ну что ж, рад был познакомиться. Скоро зайду снова,— пообещал Александр Антонович.— А теперь нам пора. До встречи.

На улице он предложил:

— Давайте махнем через парк. Я хоть издали на дом погляжу.— Взял под руку жену и прижал к себе.— Измаялась ты. Быть в одном городе и видеться украдкой. Трудно.

— Но если так надо, Саша,— отозвалась она.— Мы хоть изредка встречаемся. А к другим лишь во сне мужья приходят...

Смоленко обогнал их и остановился у жилистой старой акации с черным перекрученным стволом. На колючих ветках проклевывались зеленые точечки. А внизу под деревом весело трепетали язычки пырея — упорной степной травы, прекрасно прижившейся в городе.

Высокий, широкогрудый, Жора прислонился плечом к акации, скрестил ноги, заложил руки в галифе и, улыбаясь, стал поджидать Шведовых.

— А ты, дьявол, симпатичный,— сказал Александр Антонович, останавливаясь перед ним.— И пижонистый.

— Сейчас ты пожалеешь об этом,— ответил Смолен-ко.— С завтрашнего дня твоя Мария становится моей женою.

— Что-о? — протянул Шведов.— А ну повтори еще раз.— Он сжал кулаки, согнул руки в локтях и подступил к Жоре.— Да ты знаешь, что я за Мусю застрелю тебя?

— Решение окончательное и... будет подписано вами обоими,— серьезно продолжил Жора, не меняя позы. Бросил взгляд на побледневшую Марию Анатольевну и подумал: «Счастливые».— Ну ладно, двинули. Сейчас все объясню.

Они вышли к пруду. От воды, глубокой и мутной после весенних паводков, дохнуло холодом. На противоположном берегу виднелись одинокие фигурки мальчишек. Они забрасывали удочки. Смоленко обхватил длинными руками за плечи Марию и Александра и, глядя на зеленеющий парк, заговорил ровным голосом:

— В гараж, где я работаю, должен приходить наш человек. Есть возможность передавать гранаты, бикфордов шнур, тол и патроны. Будет идеально, если Марию я представлю шефу как свою жену. Для начала передам хлеб. К слову, немец просил найти женщину, которая согласилась бы стирать белье.

— Молодец! — воскликнул Шведов.— На такой союз я благословляю. Муся, ты только подумай: тол, гранаты, патроны...

Мария Анатольевна печально улыбнулась и покачала головой. Но муж не видел ее ожидающих глаз. Он расспрашивал Жору: много ли тот сможет передать взрывчатых веществ и оружия.

Возле стадиона Смоленко и Шведовы расстались. Жора пошел домой, а Мария и Александр свернули влево, направляясь к центральной поликлинике.

— Мне пора, Мусенька. Пора... На день рождения нашего малыша я постараюсь заглянуть.

Мария прислонила голову к его груди. Темная ситцевая косынка упала на плечи. Александр погладил ее мягкие пахучие волосы... Через минуту-другую они разойдутся. Живут рядом и не принадлежат друг другу. Завтра, возможно, встретятся. А может, видятся в последний раз. Пойдет с товарищами на операцию и не вернется. Или попадет в засаду и где-то в застенках гестапо найдет свой конец. Ее любимый, отец двоих, еще совсем маленьких детей. Закончится война, и они не отыщут могилу отца, потому что ее не будет. Но такое может случиться и с ней. Она помогает мужу, находит конспиративные квартиры, распространяет прокламации среди знакомых и незнакомых людей. Оккупанты называют подпольщиков и партизан бандитами, расстреливают и вешают их...

— Мусенька, ты слышишь меня? — раздался над ее головой тихий голос— Уже пора.

— Да, да,— встрепенулась она, словно стряхивая с себя нахлынувшие мысли.— До свидания... Береги себя. Береги,— добавила Мария шепотом, повернулась и пошла, все убыстряя и убыстряя шаг.