Смерти смотрели в лицо

Под эстакадой стояли бочки с маслом, их по ночам охранял дряхлый старик, а на воскресенье он уходил домой. В один из выходных, под вечер, Бобырев пришел на шахтный двор. Синие сумерки висели над землей, и тишина уходила вниз, к пруду. «Посидеть бы с удочкой»,— подумал Иван Иосифович, направляясь к кузне. Возился в ней, вроде бы искал кусок проволоки, пока не стемнело. Пригибаясь к земле, пробрался к эстакаде. Сдвинул с бочки крышку, набрал в жестяную банку масла и облил сухие доски. Опрокинул одну бочку набок. Намочил прихваченный с собой тряпочный жгут в масле, поджег его и бросил возле досок. Спокойно зашел за террикон и скрылся в кукурузе... Пока добежал домой, пламя охватило всю эстакаду. Наблюдал со двора, как черный дым валил из-за террикона.

На шахту прикатили гестаповцы. Как ни в чем не бывало, пришел на работу и Бобырев. На месте эстакады стояли обгоревшие столбы. Немцы приказали построить рабочих. «Э, нет,— решил Иван Иосифович,— Меня это не касается». Он вошел в разбитую баню, вылез через окно, низиной спустился к пруду и ушел в город к родственнице... Вскоре устроился слесарем в гараже на Второй линии.

В эти дни Вербоноль часто улыбался в усы. У него опять началась, как он говорил, операция по массовой вывозке пленных.

— По целевому назначению забираем,— басил Андрей Андреевич.— Успевай обслуживать.

Фриц Энгель уже не стоял со своей машиной во дворе Борисова. Битва у Волги подмела все части, квартировавшие в Сталине Но теперь машина была у Вани Покусая, работавшего шофером в организации «Тодт».

Гринько приносил от Быльченко списки пленных, приготовленные Волоховым. Они вместе с Тамарой освобождали бойцов по одиночке. Вербоноль решил вывозить их машиной. Давние три случая забылись, в СД поменялись начальники отделов, а Мужик работал в другой организации.

Ранним утром крытый брезентом грузовик подъехал к поликлинике и остановился невдалеке от входа во двор лазарета, обнесенного колючей проволокой. Из кабины выскочил высокий усатый офицер. У входа его встретил Саблин и повел к вестибюлю. Навстречу вышел начальник отделения внутренней охраны лазарета Воло-хов. Офицер подал ему бумажку.

— Будет исполнено,— доложил Волохов и скрылся в здании.

Офицер и Саблин остались вдвоем. Полицейский зашептал;

— Если будут шум поднимать, я сообщу. Пущу слух, что хотели бежать и всех перестреляли.

— Добро... Уходи.

Саблин скрылся в лазарете, а офицер направился к машине, В двери вестибюля показались пленные. Волохов кричал на них:

— Ну, работнички, залежались! Давай, давай!

Проходивший мимо него раненый резко повернулся и плюнул в лицо.

— Стерва! Я еще с тобой рассчитаюсь. Илларион Васильевич горько улыбнулся... Еще два раза приезжал за пленными Вербоноль, переодетый в офицерскую форму. Но назначенный вскоре вместо Ковалева главный врач Дикусар, садист и палач, запретил брать пленных на работу непосредственно из лазарета. Снова пришлось выводить их по одиночке...

Шведов долго не задерживался на одном месте. Его искала полиция, и он запутывал следы. Неожиданно появлялся на конспиративных квартирах, у знакомых, и так же быстро исчезал. Казалось, что ему нужно скрыться, исчезнуть на время, но он продолжал привлекать новых людей к работе. Не все, кто ненавидел оккупантов, могли стать членами подпольных групп. И это прекрасно понимал Александр Антонович. -Он советовал своим друзьям поддерживать у таких патриотические настроения.

— Они — наш резерв,— говорил командир.— Используйте их квартиры, место работы, профессию для борьбы с врагом.

Такими были супруги Савостенок — родственники Марии Анатольевны. Они часто давали приют Шведову и его товарищам, делились с ними последним куском хлеба.

Евгений Андреевич Савостенок весною на городском рынке попал в облаву. Пойманных привезли на биржу труда и стали распределять: молодых в Германию, тех, кто постарше, —в Мариуполь на восстановление завода. Евгения Андреевича увидел знакомый сотрудник биржи и освободил, но посоветовал немедленно устраиваться на работу. Пришлось поступать в слесарную мастерскую, открытую немцами на уцелевшем этаже сгоревшего здания заводского фабзауча.

Однажды во дворе мастерской оказался огромный автобус: у него поломались рессоры. Рабочие узнали, что он набит обмундированием и галетами.

— Давайте раскулачим ночью,— предложил Савостенок двум слесарям.

Те согласились. Спрятались в кочегарке и просидели до полуночи. Евгений Андреевич подготовленным ключом легко открыл дверцу...

Когда Шведов увидел в его доме немецкую шинель, спросил:

— А обмундирования у тебя нет?

— Сколько нужно?

— Сколько не жалко.

И тот отдал ему три френча и три пары брюк. В них переодевались подпольщики, когда ходили на операции. По просьбе командира Евгений Андреевич отремонтировал ручной пулемет и наган.

Александр Антонович навестил Кихтенко, тот уже включился в работу и вовлек в нее своего напарника Михаила Погомия.