Смертные машины

– Поздновато у вас проснулись сомнения, Валентайн. Вы волнуетесь попусту. Доктор Твикс может изготовить не одну армию Сталкеров. С лихвой хватит, чтобы раздавить сопротивление дикарской Лиги.

Он хочет пройти дальше, но Валентайн снова встает у него на пути:

– Подумайте, лорд-мэр! Надолго ли нам хватит новых охотничьих территорий? На тысячу лет? На две тысячи? В один прекрасный день добычи вообще нигде не останется. Лондон будет вынужден прекратить движение и осесть на месте. Может быть, лучше остановиться сейчас, пока не пострадали ни в чем не повинные люди? МЕДУЗА многому нас научила; попробуем приспособить ее для мирных целей…

Кром улыбается:

– Вы в самом деле считаете меня настолько недальновидным? Гильдия инженеров строит долгосрочные планы. Лондон никогда не остановится. Движение – это жизнь. Когда мы поглотим последний странствующий город и снесем последнее стационарное поселение, мы начнем копать вглубь! Мы построим огромные моторы, приводимые в действие жаром земной коры, и сдвинем планету с орбиты. Мы поглотим Марс, Венеру и астероиды! Мы поглотим само Солнце и отправимся в плавание по космическим океанам. И через миллион лет Лондон будет по-прежнему странствовать, охотясь уже не на мелкие городишки, а на целые миры!

Валентайн выходит вместе с ним на площадь, и они направляются к собору Святого Павла. «Кэтрин права, – думает Валентайн. – Он совершенно спятил! Почему я его не остановил, пока была возможность?» Над облаками грохочет, и отсветы взорванного дирижабля озаряют запрокинутые лица.

Толпа дружно выдыхает:

– О-о-о-о-о-о-о!

Эстер Шоу прячется, скорчившись, у самого края Верхнего яруса, пережидая, пока пройдут Воскрешенные. Зеленые лучи из их глаз шарят по стенам и палубам, стальные когти хищно подергиваются.

Кошачий лаз окончился в круглой комнатке с нарисованными по трафарету цифрами на отсыревших стенах и с металлической дверью. Бивис вставил ключ в замок и со скрежетом повернул. По контуру двери появилась узкая светлая полоска, и Кэтрин услышала снаружи голоса – протяжное дрожащее «О-о-о-о-о!».

– Мы в переулке около Патерностер-Сквер, – сказал Бивис. – Интересно, из-за чего они так волнуются?

Кэтрин подставила часы в полосу света:

– Без десяти девять. Они ждут МЕДУЗУ.

Бивис обнял ее в последний раз и быстро, смущенно шепнул:

– Я тебя люблю!

Потом вытолкнул ее за дверь и сам перешагнул порог, стараясь делать вид, будто он ей не друг, а конвоир, а сам думал о том, произносил ли когда-нибудь другой инженер те слова, что он только что произнес, и чувствовал ли хоть один из них то, что чувствует он рядом с Кэтрин.

Том пробирался по заваленной обломками гондоле «Дженни Ганивер». Свет погас, и кровь из пореза на лбу заливала глаза. От боли в сломанных ребрах накатывала тошнота. Хотелось лечь, закрыть глаза и отдохнуть, но Том знал – нельзя. Он ощупью искал рычаги наведения и пуска ракет, молясь всем известным богам, чтобы не оказалось, что ракеты снесло взрывом. Когда он нажал нужную кнопку, над приборной панелью выдвинулся телескопический прицел. Том протер глаза и увидел увеличивающееся с каждой секундой перевернутое изображение «Лифта на тринадцатый этаж».

Том из последних сил навалился на рычаги. Палуба под ним содрогнулась. Ракеты с воем вылетели из своих гнезд под днищем гондолы. Когда они достигли цели, полыхнуло, но как только Том проморгался после вспышки, то увидел, что черный дирижабль никуда не делся. Ракеты едва поцарапали бронированную поверхность. Том понял, что сейчас умрет.

Но по крайней мере, он выиграл еще несколько минут. У «Лифта» были повреждены ракетные установки по правому борту, поэтому противник должен был обогнать «Дженни» и развернуться к ней левым бортом. Том постарался успокоиться. Он хотел подумать о Кэтрин, чтобы забрать воспоминания о ней в Страну, не ведающую солнца, но Кэтрин давно уже ему не снилась. Он забыл ее лицо. В памяти всплывало только лицо Эстер. Тогда он стал думать о ней и обо всем, что они пережили вместе, и как он обнимал ее вчера на гребне Стены. Вспоминал запах ее волос и тепло ее напряженного тощего тела под рваным пальто.

И тогда из какого-то закоулка памяти пришло эхо ракет Лиги, сыпавшихся на «Лифт», когда тот отваливал от Батмунх-Гомпы: глухие раскаты взрывов и тонкий колючий звон бьющегося стекла.

«Оболочка у него бронированная, но можно разбить окно!»

Том снова схватился за рычаги и поменял настройки так, чтобы перекрестье прицела на крохотном экранчике приходилось не на газовый баллон «Лифта», а на окна. Датчик показывал, что осталось всего три ракеты, и Том выпустил их все одновременно. Разбитая гондола дернулась и заскрипела. Ракеты понеслись к цели.