Смертоносная планета

Вот только встретившиеся крылатым разбойникам люди, были не так слабы и беззащитны, как те, на которых привыкли охотиться хищные твари, хотя, внешне, и не отличались от лакомой добычи, пришедшейся птеродактилям по вкусу. Внешнее сходство обманчиво, в чем они очень скоро убедились на собственной шкуре, вместо вкусного обеда получая пулю в бестолковую башку.

В последующие дни поиски продолжались, но, кроме вездесущих птеродактилей охотящихся в этих местах даже днем, иной жизни обнаружить не удавалось. На одной из крыш люди подстрелили камнегрыза, невесть как оказавшегося на такой высоте.

Невольно в душу стало закрадываться сомнение, а был ли вообще человек, которого видели люди, сразившие исполинскую черепаху. Даже очевидцы начали всерьез сомневаться в увиденном, постепенно склоняясь к мысли, что это был мираж, посетивший одновременно многих, мечтавших увидеть нечто подобное. Но прекращать поиски, такого и в мыслях не было. Пока хоть один дом в городе останется необследованным, поиски не прекратятся. Вернуться, значит нарушить приказ, а нарушителей приказа ожидало суровое наказание, вплоть до высылки.

Хотя люди жили в мире непохожем на тот, к которому привыкли на протяжении жизни, они продолжали оставаться людьми. Мир людей не был идеальным миром, утопией, множество которых было создано древними авторами. Люди продолжали совершать проступки, некоторые из которых были настолько серьезны, что не могли остаться безнаказанными.

За преступлением следовало неминуемое наказание. Провинившийся должен был ответить за него по всей строгости законов человеческой колонии. И отвечал. И хотя тюрьмы, и прочие учреждения исправительного и воспитательного характера остались в далеком прошлом, у людей имелся не менее действенный способ борьбы с преступностью. И хотя в суровых условиях выпавших на долю людей проступков, требующих сурового наказания совершалось ничтожно мало, но они были.

Ограничивать свободу преступника в самой колонии не имело смысла, и было накладно. Не было места таким людям в человеческой общине, и без того испытывающей массу проблем в связи с перенаселением. Дармоед, требующий постоянного присмотра за собой, никому не нужен.

Достойный ответ преступным наклонностям некоторых антисоциальных элементов был найден. Высылка заменила все, когда-либо существовавшие на планете учреждения исправительного толка.

Провинившегося доставляли в один из необитаемых домов, где и оставляли в одиночестве на отмеренный судом срок. Счет шел не на годы, а на недели, и лишь в самых тяжелых случаях на месяцы. Но наказание было адекватным годам, проведенным в тюрьме самого строгого режима.

Осужденный на изгнание человек получал продукты на пару дней, снасти для рыбалки, нож для охоты и разделки добычи, а также обороны, если какая-нибудь хищная тварь захочет поохотиться на него. Получив необходимый минимум, человек оставался в одиночестве на весь отмеренный в качестве наказания срок, в одиночку борясь за существование. Рыбацким судам запрещалось заниматься промыслом поблизости от домов с отбывающими наказание преступниками. Самое большее, на что мог рассчитывать изгнанник, увидеть парус рыбака издали.

Высылка была единственным наказанием в человеческой колонии, но зато эффективным на все 100. Человек, однажды побывавший в шкуре изгнанника, ежеминутно рискуя умереть, перевоспитывался окончательно и бесповоротно. Именно высылка протяженностью в неделю, позволила людям избавиться от иждивенцев, не желающих трудиться на общее благо, предпочитавших пользоваться плодами чужого труда на халяву. Недельной отсидки в одиночестве, сопряженной с постоянной угрозой жизни со стороны хищных ночных тварей парящих в небе, полуголодное существование, всего этого с лихвой хватало, чтобы превратить вчерашнего трутня и бездельника в полезного члена общества. После недельного изгнания бездельники перевоспитывались. За исключением тех, чьи скелеты, начисто обглоданные хищниками, остались на месте изгнания.

Чем больше назначенный преступнику срок, тем менее вероятно возвращение обратно. Месячный срок был равен высшей мере наказания, поскольку пережить его еще никому не удавалось. Пара недель максимум, столько могли позволить изгою птеродактили, регулярно прочесывающие и крыши, и чердаки домов в поисках поживы.

Преступность в человеческой колонии сошла на нет, толком не успев начаться, ибо серьезное преступление означало смерть, более страшную и мучительную, нежели от рук средневекового палача.

Несмотря на то, что поисковая экспедиция почти разуверилась в благоприятном исходе операции, она продолжала методично обшаривать городские просторы.